Что связывает черную речку и гору машук
Мы презираем мечтательность, фантазерство и «не реальность» мышления, а между тем реальность, так сказать, абсолютная реальность оценки — это наше самое древнее качество: низшие животные обладают реальной функцией и только ею. Всех не назовешь. Тонкость не есть плод размышления и рассуждения, а интуиция, некоторая практическая ловкость и искусность в результате упражнения.
Главное и основное, что отличает творчество художника от всех других творчеств, это — особая способность: способность к эмоционально-синтетическому восприятию, к эмоционально-синтетическому мышлению , к тому, о чем здесь идет речь, начиная с первых страниц. Духовной жаждою томим, В пустыне мрачной я влачился, И шестикрылый серафим На перепутьи мне явился; Перстами легкими, как сон, Моих зениц коснулся он: Отверзлись вещие зеницы, Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он, И их наполнил шум и звон: И внял я неба содроганье, И горний ангелов полет, И гад морских подводный ход, И дольней лозы прозябанье. Нет этой способности — человек не может быть творцом-художником может быть только более или менее искусным фальсификатором искусства. Есть она — ему место среди художников. Если я противопоставляю два мышления, два восприятия, то необходимо указать, что с одним сопряжено противоречие , с другим сопричастие ; с одним — анализ, с другим — синтез.
С одним — восприятие независимых друг от друга внешних фактов, с другим — проекция своего ощущения, пробужденного внешним фактом. При виде куска мяса у собаки начинается выделение слюны. Очевидно, в картине она не видит того, что на ней изображено. Когда же ее просили рассказать, что она там видит, она говорила: ну как же!
Вон барыни в красивых платьях с кружевами… танцуют… Вон и музыканты с трубами…. При виде «Запорожцев» Репина она опять заахала — как красиво!
А что красиво? Как же! Всё цветы, цветы… вот цветик, вот, вот, вот…. В силу некоторого навыка мы сразу обхватываем всю картину целиком и воспринимаем ее синтетически. И если сразу, с первого мгновения, нам не ясно, что нарисовано на картине, то у нас немедленно возникает вопрос — а что же это?
Что тут изображено? У нее же у Мариши нет навыка обхватывать всю картину сразу, и хоть она тоже знает, что на картине должно быть нарисовано что-нибудь определенное , глаза ее разбегаются, и вместо объединяющего все и дающего всему смысл и жизнь синтеза, — она воспринимает по частям, аналитически. Воспринимает доску и на ней пятна всевозможных красок.
Надо отдать справедливость: такое восприятие вполне реально и соответствует подлинной действительности. Восприятие же разноцветных пятен как какой-то иной реальности — есть уже шаг в сторону от простого, натурального, так сказать, реального восприятия. Едва ли этот шаг можно назвать шагом назад — надо думать, что он шаг вперед.
Вообще реальность далеко не самое высшее, что человечество несет в себе. Реальность — самое первое, что возникает в живом организме. Эмоциональный синтез… если тут бывают ошибки, так это потому, что это мышление еще молодое. Пока мы знаем еще только одно средство против его ошибок: интеллектуальный анализ. А ведь дальше, может быть, можно будет обходиться и без него. В искусстве все именно и создается этой способностью иначе мыслить, иначе воспринимать факты жизни.
На сцене все должно реализоваться для меня. Если не реализуется а по Станиславскому , то искусство весьма сомнительное. Вообще, там, где начинается синтез, там всегда — вступление в другую плоскость. Высший же анализ картины дает только художник-живописец — специалист. Он видит и отдельно краски , и все произведение в целом. Он знает тайны и законы живописи.
Приходят англичане-туристы со справочниками, вваливается семья провинциальных немцев с чадами и домочадцами, с кулечками и бутербродами. Заглядывают в справочник и, узнав, что это знаменитая картина, та самая, о которой пишут и говорят, что нет ее лучше, 53 что она верх живописного искусства, — делают торжественное и по возможности благоговейное лицо удостоились видеть чудо из чудес.
Непосредственного, впрочем, впечатления, если говорить правду, картина на них не производит. Почти все стараются изо всех сил честно проникнуть в «тайны» картины, хотят во что бы то ни стало усмотреть всевозможные «красоты», но отмечают только, что женщина на самом деле нарисована очень недурно и довольно мила собой.
В чем тут величие и чудо художества? Но… если все говорят… должно быть, в ней что-то все-таки есть…. И чтобы не показать себя глупцом или невеждой, каждый старается изобразить на своем лице глубокомыслие и восторг. Художник хотя бы он не был живописцем, а просто человек с чуткой художнической душой видит самую душу произведения. Как он ее видит? Он замечает тонкости, оттенки, и они, соединяясь вместе, дают не только внешнее сходство с женщиной, но и наполняют ее душевным содержанием.
А, идя еще дальше — они оживляют ее. А как быть с теми, которые в простой безграмотной мазне видят совершенство? Что же, они тоже художники? В самом деле, почему бы их так и не назвать? Ведь они синтезируют! Пока не найдено на это верного ответа — лучше не трогать этих «ступеней синтеза»!
Вон, Ермолова восхищалась всякой дрянью. Добавляла от себя. Так непонимающие зрители делают то же самое. Как будто бы это новый и высший этап. Как будто бы фантазия есть что-то, чего у нас никогда не было, и вот надо ее развивать. А дело обстоит совершенно наоборот. У дикарей с пралогическим мышлением такая фантазия, которую нам ввек не развить! Да не только фантазия, а и вместе с тем переживание. Таким образом, надо позаботиться о возвращении назад, а не о продвижении «вперед». На этом продвижении далеко не уедешь.
Надо научиться все воспринимать по-живому. Раз уж потеряли, так, конечно, надо развивать снова. Только какую фантазию и как? Дикари с самых ранних лет приучаются все видеть сопричастным. У нас в детстве эта способность тоже действует…. Вот факты.
Но факт — это далеко не все. Самое важное — что для нас значит этот факт, каким он нам кажется. Идет дождь. А вот надо идти, и идти именно сейчас, и идти далеко… Ничего приятного нет в том, что вымочит до нитки!
У земледельца, у огородника, у садовника наоборот — праздник: после такого дождя так все пойдет расти! Для одного это целое откровение, для другого — размалеванная тряпка, потому что он слеп, глух ко всему и не культурен. Фотографическая карточка. Для всех других это совершенно неинтересная и чужая физиономия, для меня это все, что осталось от моего отца.
Я могу часами смотреть на нее и… видеть его живого…. Но и этого всего мало. Для чересчур трезвого ума факт все-таки есть факт.
А между тем: загипнотизированный ест лимон, блаженно улыбается и говорит, что он ест сладкое яблоко. Индейцев пытали, а они пели свои героические песни. Человека привязали к «столбу пыток», он прекрасно знает, что его ожидает, и начинает свою последнюю предсмертную песнь. О славной «стране Духа», куда направляется храбрый воин, об удачных охотах, о совершённых подвигах, о десятках убитых врагов, о снятых скальпах… Его колют, режут, жгут — ничего не чувствует — он уже там, в этой счастливой стране, где его встречают все храбрецы и герои племени, где он ест сочное горячее мясо, пьет самые 56 лучшие напитки и наслаждается упоительными битвами… он весь в своем видении-галлюцинации… уходит от нас все дальше и дальше и, вздохнув последний раз, покидает нас навечно.
Может что-нибудь быть реальнее жизни? Всего того, что мы можем обонять, видеть, слышать? Как будто бы ничего, а между тем…. Фантазии, грезы, мечты, сновидения… Человек живет в воображаемом, им самим созданном мире, с воображаемыми реальностями. Творит жизнь. И воображаемое, бывает, заслоняет собой действительность; воображаемое становится реальнее самого факта. А разве с нами, не с индейцами, а с нами не случается ежедневно чего-нибудь, хоть отдаленно напоминающего это? Что касается людей более простых и непосредственных — для них сказка, песня всегда имела громадную силу.
А когда они смотрели какое-нибудь хотя бы примитивнейшее из примитивных лицедейств, вроде «Царя Максимилиана» — увлекались как малые дети. Если бы вы видели эти представления!
Начнем с ребенка. Ведь его игра — это его творчество. Посмотрите: он ездит верхом на палочке, понукает ее, подхлестывает, повертывает и вообще обращается как с лошадью.
Не то же ли самое в творчестве актера? Недаром существует выражение: «играть роль», «играть на сцене». Разве не та же палочка — все эти декорации, гримы, костюмы? Разве не живу я и действую в воображаемом, мною созданном мире, с воображаемыми людьми и предметами, в воображаемое время, в воображаемом месте? И сам я — не совсем я, а тоже измененный моим воображением. Всё — вымысел, и, зная, что вымысел, я все-таки в нем с упоением 57 и как бы реально живу.
Да что « живу »! Люблю, ненавижу — как не умею в жизни. Волнуюсь, страдаю… Сердце колотится — разорваться хочет. Я ли это? Это не фантазия, а особое восприятие мира — пралогическое. Но пока надо оставить так, пусть фантазия, а дальше показать, что фантазия-то есть остаток пралогичности.
Встреча мыслей логическая и пралогическая сопричастие , показ идеи ястреб в небе. Не сходство, а — тождество! Сходство — это логика и опыт чувств; тождество — пралогичность, некое родственное восприятие. Сказать о туземцах, что они вовсе не «дураки» и рассуждают кое в чем получше нас с вами.
Но дело только в типе восприятия. Может быть, вернее — в мышлении во время восприятия. Упражнение «на внимание» в нашем логическом смысле разрушает пралогичность, а надо ее создавать. Вот почему дети играют очень легко и очень хорошо — потому что они не лишены еще пралогичности.
Станиславский хочет заменить пралогичность наивностью. Это от недостаточного проникновения в суть дела. Дикари видят все живым, как я видел Фонвизина, пятна на стене и проч. Крик птицы, шум, движение листьев — все может 58 быть воспринято с теми дополнениями, какие были у меня при взгляде на пятна сырости на каменной стене.
Это все касалось их восприятия мира, вне их находящегося. Но так же странно и непонятно для нас они относятся к миру, находящемуся внутри их самих. Можно видеть в пятнах на стене живого старика, можно слышать в шуме водопада целую симфонию, разыгрываемую оркестрами, и даже человеческие голоса, и даже отдельные слова и фразы… это все может более или менее представить себе всякий. Но вот как отнестись к такому факту: среди аргентинских дикарей есть племя под названием «Бороро».
И каждый представитель этого племени, каждый бороро утверждает, что он в то же самое время и Арара особый вид красных попугаев. Не потомок попугая, не человеческое воплощение души попугая, а фактически — попугай арара. Как это может быть? Дикарь бороро не летает, не клюет, нет у него ни крыльев, ни хвоста, ни оперенья… Мы в недоумении, а они поражены нашим недоумением и нашей тупостью…. Для нас факт есть нечто непреложное: этот лист бумаги есть только лист бумаги, и никоим образом он не может быть в одно и то же время ручкой или чернильницей.
А у них — может. У нас одна логика — логика фактов, у них — другая. Они не отрицают логику фактов и прекрасно ею пользуются: преследуют животное, убивают его, сдирают шкуру, заготавливают мясо впрок, строят хижины, прекрасно правят веслом и проч.
И в результате этой логики — я бороро великолепно могу быть в то же самое время и попугаем арара …. Однако нет ли тут чего и знакомого нам? Я актер такой-то , и в то же время я — Любим Торцов… Я — семейный, довольный, одетый по последней моде, и я — оборвыш, пьяница, 59 один-одинешенек на земле, никому не нужный Любим Торцов, уличный шут, потерявший облик человеческий.
У меня теплая квартира, хорошая шуба… и вот я же дрогну в оборванном суконном пальтишке на градусном морозе. Брат выгнал, а на улице в этом бурнусе не много натанцуешь. Мороз, время крещенское, бррр… И руки-то озябли, и ноги-то ознобил. А то ведь замерзну на дворе-то.
Как собака замерзну. Сюда — Хмелев со своим мытьем рук, Плотников с поцелуем 9. Найти другие примеры из опыта крупных актеров. Человеку, который не был актером, это не понятно. Ему это может показаться ненормальной, расшатанной психикой. Впрочем, если он вспомнит, что в детстве его игры почти наполовину состояли из того, что он воображал себя кем-то другим: мамой, папой, лошадкой, паровозом — он, может быть, перестанет удивляться. Только отнесет эту психику к психике детского возраста, к психике незрелой.
Если же ему напомнить о его снах, о том, как он каждую ночь претерпевает всяческие приключения и, между прочим, превращается то в птицу, то в зверя, то в дерево, то в предмет — не перестает быть самим собой и в то же время делается кем-то или чем-то другим, — то ему станет еще понятней эта психология бороро. Детская ли это психология, психология ли это спящего, ушедшего от реальной действительности жизни, высшая ли она или низшая — не будем об этом говорить.
Несомненно одно, что тот, кто не обладает этими качествами: быть одновременно и самим собой, и действующим 60 лицом т. Он может быть только подделывательщиком, «изображальщиком».
Будут говорить: это вы о каком-то высшем абсолютном состоянии. Слабее… да ведь это как сказать… «Смерть» Ермоловой Это зависит от степени дарования и от степени овладения техникой. Единственной техникой, которая для актера должна бы быть дороже всего и о которой актер забывает легче всего: психической техникой. Техникой, при помощи которой он может в любой момент переживать любые чувства, вызывать у себя любые страсти.
Чем обладает ходящий по проволоке циркач или жонглер? Особой техникой, которой не обладает никто из нас, простых смертных. Что такое актер? Это акробат или жонглер своей техники, человек, который способен делать вещи, которые и не снятся нам, простым смертным. Если этой техники нет — он плохой актер. Он дилетант, которому иногда кое-что удается, а больше — срывается. Об актерах можно сказать, что у них есть не полные галлюцинации , а только намечающиеся сдвиги Хмелев с мытьем рук, Плотников с поцелуем.
Хотя это, может быть, лучше к «бороро-арара». Но здесь о неполноте галлюцинации сказать надо, так как ведь из — не полная галлюцинация, не реализация, а только контролирующая мысль. Потому что воспринимается не как реальное воздействие, а как оно представилось, как показалось мне.
Не оно, объективное, а субъективно 61 мною понятое. А так как реакция всегда действует быстрее сознательного решения, то вот, присоединяется еще одно воздействие — может быть, самое сильное.
Испуг тоже присоединяется и утверждает как нечто безусловно реальное, что старик живой ведь испуг-то живой! То же, что и во втором, плюс тормоза, которые все раньше и раньше пускаются в ход, и, наконец, — почти у самого начала реакции. Этим самым выключается весь процесс субъективизации, и факт представляется хоть и не примитивным, как в случае 1, но вполне соответствующим действительности.
Поступки в результате такого восприятия и такой реакции будут благоразумными, целесообразными, не опрометчивыми. Но зато лишенными непосредственности, интуиции. Как там ни говори, а вышло так, что интеллект не только проник в чуждую ему сферу творчества актера, а отвоевал себе там весьма почетное место. Кое-где он умудрился почти совсем вытеснить настоящего хозяина, а кое-где подчинить его. Так как это совершившийся факт, то волей-неволей приходится все, что называется искусством, делить на две части:.
Чистое творчество. Чистое компиляторство. Без примеси интеллекта и воли т. Без примеси творческой интуиции т. А так как этим мы сейчас не избалованы. А это не имеет большого сбыта. И так как на практике мы видим всевозможные сочетания этих двух, то о сочетаниях-то и надо говорить. Но это 62 заведет нас в непроходимые дебри: ведь разновидных сочетаний столько, что и не обхватить. Поэтому, прежде всего, будем говорить все-таки о главных составных частях того, что носит у нас название искусства: первая — творчество в чистом виде , вторая — интеллектуально-волевое компиляторство.
Особое восприятие мира. Отождествление чувств человека с чувством дерева, животного, скалы Дремлют плакучие ивы; прощай, море! Пралогическое мышление. Бороро уверены, что они действительно и фактически в то же время и Арара красные попугаи. Те, которые к нему непригодны, принуждены изображать внешними приемами более или менее похоже на то, что они хотят рассказать, что хотят сыграть, что хотят нарисовать или изваять.
Они принуждены копировать, играть формой и проч. Если они могут перевоплощаться, то значит ли это, что они будут приобретать при перевоплощении и новый темперамент? Может ли холодноватый перестать быть холодноватым? Бороро станет арара, но арара станет таким же по характеру, как и сам бороро? Или к нему перейдет вся природа того, в кого он перевоплощается? Представление сложное.
Окутано, как ядро. Еще не расчленено. Для нас важна объективность. А здесь важна субъективность. Восприятие есть уже общение. А с чем общаться? Отсюда — оживление всех предметов. Кое-что я вижу, что оно живое дерево , кое-что не вижу. Это значения не имеет. То вижу, то не вижу — это от меня.
Особенно дорогие предметы насыщены какой-то силой — «Мой старый фрак». Вернее, наоборот: оживление, а отсюда — общение. Как предметы видят живыми, так и связи между ними живые.
Связь не только как телефон или электрический провод, а связь, как рукав реки, как залив в море. В связях-то и есть разрешение основного: как быть одновременно бороро и арара. Отсюда и зависимость между всем, не только обычно материально-логическая, но и живая, непосредственная. Раз он живой, он может быть сразу и тем и другим.
Тем более, что главное: связь со всем живая и реальная. Борьба между логичностью и интуитивностью. Добро, совесть, мораль — с одной стороны; холодный расчет, нечувствительная жестокость — с другой. Не могу видеть страдания другого, может быть, потому, что подражаю и боюсь, не было бы со мной такого же, а может быть потому, что «он — это я».
Делать добро, это — развивать в себе партици-пацию — делаться «сопричастным всему существующему». Делать зло — отделять себя от всего. Во что же играет актер? В публику? В ее веру? Ведь главное-то все-таки:. Актер играет в логику и пралогичность. Жизнь есть — жизни нет. Факт есть — нет факта фантазия. Играет «в сумасшествие». Живописец берет белый лист бумаги и наносит на него краски: желтую, зеленую, фиолетовую, красную, розовую….
Физик делает то же самое, только наносит все эти цвета в виде секторов круга, и начинает вращать этот круг — на месте семи разноцветных клинышков появляется белый круг — клинышки исчезли. Белый цвет нам представляется отсутствием цвета, возможно потому, что мы привыкли именно на белой бумаге, на белом , видеть всяческие рисунки. Так ли это или не так — белый цвет есть только впечатление отсутствия цвета.
Ничего нового в этом нет. Но это прекрасный пример создания впечатления средствами почти прямо противоположными «отсутствие» цвета — через многоцветие. Исходя из подобного примера, можно дойти до такой мысли: а впечатление от произведения искусства, не является ли оно подобным этому по природе своей?
Не возникает ли перед глазами или перед воображением? Не возникает ли впечатление, как явление другой плоскости? Разность плоскостей искусства и жизни, не это ли родило и самое название: «искусство»? Не тут ли кроется ответ на все споры о том, должна ли быть настоящая жизнь на сцене или непременно поддельная?
Не основан ли этот спор на недоразумении или, вернее, на недомыслии? Нет, это не то, что я уже писал по поводу «игры» — о жизни в жизни и о жизни творческой. Хоть то и верно, но не является ответом исчерпывающим. Впрочем, по правде сказать, даже самый, что называется, исчерпывающий ответ — есть все-таки с одной какой-то стороны, и уж во всяком случае, в одной какой-то плоскости. Следует обратить внимание на то, что в данном случае для создания впечатления понадобилось к цвету прибавить действие — вращать многоцветный диск.
Потом учится, кончает институт и уже строит взаправду. О нем не говорят: «игра», он делает серьезное дело. Для актера и музыканта так до смерти нет других слов — они играют. Так сказать, всё еще пребывают на ребячьем положении. Живопись, скульптура, поэзия — те же искусства. Почему о них ничего не говорят такого, что намекало бы на их бесполезность?
Или хотя бы на корневое начало, что идет от детских забав? А нарисованная картина, высеченная из камня скульптура — будут жить долго, долго, когда нас уже и не будет, когда останется только самое смутное воспоминание о нашем времени…. Я оставил тебе в наследство памятник, который времени не знает, который останется единственным воспоминанием на земле о тебе, когда ты сам и твое царствование будут преданы забвению. Солнечный зной и ливень дождей разрушают дворцы и храмы, но величавое строение, сооруженное мною, не боится ни ливней, ни бурь.
Пока существует мир, пока текут годы, кто умен, будет славословить мое произведение» Из предисловия Фирдоуси к поэме «Шах-Наме». А актеры, музыканты, певцы — сказали, спели, сыграли, станцевали и… ничего, никакого следа, ушло, пропало, как дым…. Будущие поколения научатся записывать наши «игры» так, чтобы записи эти не только приблизились к жизни и природе, но были бы сама жизнь и сама природа, а пока они весьма далеки от того, чтобы передать самое, может 66 быть, главное в исполнительском искусстве — живую связь художника и публики.
Вместе с возможностью делать не умирающим искусство актера, музыканта, танцора, может быть, придет и новое слово, которое заменит наше — «играет». А то, как бы мы ни страдали на сцене, как бы ни волновались, ни отдавали себя, и как бы ни восхищали и ни волновали зрителей — мы всё еще, как дети, «играем». Только тот играет , кто не делает ремесленно, бездушно и подневольно того, чего в глубине своего сердца не хочет делать. Только тот играет , у кого потребность играть, кто раскрывается в игре до дна души своей.
Только тот играет , кто создает новый, воображаемый, а то и фантастический мир, творит, а не пережевывает старое.
Ребенок играет свободно, без принуждения. Играет, потому что это его потребность, его радость, его счастье. Игра по принуждению нагоняет скуку, вызывает раздражение, протест. Игра — это первые шаги из настоящего в будущее, в вечность, это свобода , это его творчество. Творчество вольное, счастливое, творчество не переутомленной опытом жизни, не измученной бедами детской души — вот что такое игра.
И если этим словом называть то, что мы делаем на сцене, то, пожалуй, мало кто играет. Только тот актер или музыкант играет , у кого нет принуждения, который создает, творит, живет в игре, потому что не может не творить, не создавать и не жить так, как не может не дышать, не пить, не есть и не спать. От нечего делать я забавляюсь: играю цепочкой от часов. Это я могу делать спокойно, без всякого волнения, почти механически — это мне ничего не стоит.
Я беру в руки мяч, встаю и начинаю забавляться с ним: бросаю, ловлю, вновь бросаю… Тут уж я не могу сказать, что это мне ничего не стоит: зевать не приходится, иначе мяч все время будет падать на пол, а то сшибет что-нибудь со стола, попадет в вазу и, вообще, наделает бед.
И так всякая игра состоит из двух прямо противоположных начал. С одной стороны, забава, отдых, веселое времяпрепровождение со спокойной беззаботностью. И с другой: интерес, беспокойство, работа, подобранность, азарт…. В этом колебании двух чаш весов то вверх, то вниз и состоит весь процесс игры, это — беспрерывная смена, то «да», то «нет», то победа, то поражение.
Эта постоянная неустойчивость, это скольжение на острие ножа, эта беспрерывная неуверенность и есть, может быть, самое основное в игре. Я иду по тропинке около полотна железной дороги — все так просто и ясно: иду и иду. Мне делается скучно. Скучно быть ровно катящимся колесом, скучно, когда все известно, когда нет неожиданностей, сюрпризов… Я перехожу на рельс и начинаю забавлять себя: то шагаю по шпалам, то иду как балансер по одной рельсе, то перескакиваю с одной рельсы на другую — иду и шалю, иду и играю.
Меня веселит моя ловкость, меня радует моя сила, меня забавляют и смешат мои ошибки, промахи, неудачи: то «да», то «нет», то я над природой, то она надо мной. А в общем, в конце концов никто не в обиде, ведь все это забава, развлечение, проба сил, шутка — игра.
Есть игры, где необходима физическая ловкость, сила, сноровка: в пятнашки, в горелки, в мяч, в футбол, в теннис и т. А есть игры, где необходима психологическая находчивость, умение мыслить: в карты, в шахматы, в фанты и пр. Когда игра превращается в профессию, она перестает быть игрой. Мы с вами можем играть мячом — жонглер 68 «работает с шарами», мы развлекаемся, пытаясь возможно дольше сохранить равновесие на рельсе, цирковой балансер «работает на проволоке».
И вообще, как только игра лишается одного из своих элементов, она перестает быть игрой. Многие не признают никакой игры в карты, кроме как на деньги. Иногда ставки настолько велики, что игра превращается в сражение, в бой, нередко в смертельный. Игра ли это? Тут нет многого, что присуще игре, без чего, как будто, и представить себе игры нельзя. Нет шалости, нет легкодумия, нет веселости — этого ничего нет. Если есть что-то от радости, так скорее какое-то злорадство; если есть что-то от шалости, так скорее озорство — назло всем, назло всему миру, всей природе — бунт на грани преступления; если есть смелость, так скорее дерзость до последних границ, риск всем, вплоть до жизни, чести и всего самого святого.
То, что называют «крупная игра» — это не забава, не равномерно качающиеся весы, это — протест, бунт, вызов судьбе, року, законам жизни и природы. Это потрясение основ, это безумный скачок через пропасть. А почему же нет? Для сильных это игра, для слабых — это катастрофа, это аффект, это несчастный случай. Что говорить, все эти «крупные игры» и «игры с огнем» — не детские, не лучезарные, не чистые: в них много темного, катастрофического, с огнем, с дымом и с оставшимся после всего пеплом….
Трагедия, это — крупная игра, игра «на всё», это метание последних костей, это «пан или пропал». Это не шутки, не забава, не развлечение, не щекотание своих нервов, на что только и способно огромное большинство всех актеров, хотя бы и талантливых, хотя бы и знаменитых. Если же кого из них и угораздит один раз в жизни прорваться и сыграть трагически, до дна души своей, с потрясением всего существа своего — так это для него катастрофа, после которой долгие годы, как опустошенный, выскобленный, пустой барабан: 69 все что ни играю, бледно, слабо и ничтожно.
Были кое-какие запасы и жил благополучно на проценты, а тут вдруг прорвало в роковую минуту — все свои капиталы и спустил. Должно быть, в состоянии аффекта, одержимости, чуть ли не спьяна. А и было-то, между нами говоря, должно быть, не так уж много…. Трагик, наоборот, только тут и поймет свой талант, свою силу, свое призвание, свой путь и свою «технику»…. Я думаю, само собой понятно, что речь идет не о здоровенных детинах с зычным голосом и бычьей шеей, воображающих себя, в силу одаренности своей животной природы, трагиками; речь идет также не об истериках, неврастениках и припадочных, выносящих на подмостки свою неуравновешенную, патологическую душу.
Идет речь также и не о режиссерских постановочных ухищрениях, при помощи которых создается впечатление сильного и глубокого переживания на сцене, в то время как на самом деле его нет и не могло быть. Как может идти речь о настоящем бриллианте или поддельном, так может идти речь о настоящем или поддельном трагике. Будем говорить о настоящем. Когда после игры Мочалова опускался занавес, случалось, что потрясенный зрительский зал, весь зал, только тут замечал, что он — стоит!
Когда он встал? Долго ли стоит? Никто не знает, никто не помнит. Наблюдали ли вы что-нибудь подобное? Можете ли вы представить себе такое теперь, в любом театре, с любым актером в любой пьесе? Вспомним еще раз о том, о чем уже говорилось раньше, — даже самый исчерпывающий ответ есть все-таки 70 ответ с одной какой-то стороны, и уж во всяком случае, в одной какой-то плоскости.
Ограничим себя сознательно одной стороной — «игрой» — и посмотрим с этой стороны на трагика. На что же играл этот крупный игрок? Чем рисковал, что ставил на карту?
Что за богатство бросал он на чашу ежесекундно колеблющихся весов? И что же «выигрывал»? Что получал с этого капризного, рокового игорного поля — сцены? Чаша весов… Почему бы не бросить на нее малую толику моего «я»? Но поставить на карту все , что я имею, и настоящее и будущее, — это безумие! Поиграть, позабавиться — почему бы и нет? Но положить всю свою душу, со всеми тайниками, кинуть дерзко, открыто, с вызовом на чашу весов свое, чуть ли не выхваченное ножом горячее, пульсирующее сердце?!
Не сумасшедший ли это поступок? А вдруг не поймут? Вдруг мое сердце, мой дух, моя душа, столь бесстрашно обнаженные и отданные на зрелище, на посмешище толпы людей, вдруг не перетянут они равнодушия, тупости и грубости, и моя чаша весов так и повиснет в воздухе, а противоположная тяжелой, грузной победительницей торжествующе шлепнется на землю?
Отдать всего себя… Жутко и страшно. Оскорбительна и убийственна сама мысль о позорном, невознаграждаемом, безвозвратном проигрыше.
Так страшно, так жутко! Но, слава богу, помимо меня что-то во мне делается, щелкает какой-то затвор, и… даже если бы я и хотел, если бы приложил все старания к тому, чтобы раскрыться, отдать все до дна, весь выплеснуться — ничего не вышло бы. Слава богу, есть этот 71 затвор, этот автоматический хитроумный замочек!
Этот спасительный предохранитель! О, эта верная защита нашего благополучия! Ну, пусть не Лёнька, а Лёшка — это почти одно и то же. А попадание стопроцентное. Даже если судить по молодым стихам Королёва: Со сверстниками, как на грех, досада и надсад, а я один из них, из тех, кто тридцать лет назад по сводкам Совинформбюро родной язык учил, а тридцать лет спустя добро творил по мере сил.
Воистину явленная связь времён и поколений. Фронтовик Окуджава и новое поколение от сводок Совинформбюро. Конечно, Алексей был потомственным арбатским интеллигентом. А я познакомился с ним — страшно сказать!
В том году, когда я услышал о его внезапном уходе, мы могли бы отметить полвека нашего знакомства и даже многолетней дружбы. Но, по правде, уже давно ничего совместно не отмечали. Тому было много причин. Но не о них сейчас разговор, а о том, что много лет дружили, соприкасались, читали друг другу стихи, вместе выпивали, заглядывали друг к другу в гости — просто так и на дни рождения. Я оказался невольным свидетелем его развода с прибалтийской женой — холодной и презрительной молодой дамой, которая категорически не принимала его образа жизни.
А потом он познакомился с прекрасным и добрым человеком — Тома стала его женой, и всю оставшуюся жизнь они прожили вместе. Сама Тома была родом из Одессы. Из года в год каждое лето Алексей и Тома уезжали отдыхать в Одессу, где у неё была родня.
Помню году в м прошлого века в газете московских писателей «Московский литератор» было напечатано значительное стихотворение — скорее маленькая поэма — Королёва. Там он показал весь спектр своих творческих возможностей. Прекрасный человек, поэт-фронтовик М. Лисянский, с которым мы столкнулись где-то в районе писательского клуба, спросил меня: — Ты знаешь этого Королёва… Потрясающее стихотворение, не представляю, кто бы сравнялся с ним по культуре стиха. Я ему передам ваши слова, ему будет приятно … И конечно, я слово в слово рассказал об этом разговоре Королёву.
Это и в самом деле его порадовало. Алексей блистательно владел формой стиха, прекрасно чувствовал слово и одновременно с этим в его стихах словно бы не хватало чувства, иные из них были умозрительны и холодноваты, что называется, написанные от ума, а не от страсти. Но всё же его стихи очень отличались от стихов сверстников — выделкой, умением. Да, поэзия А. Королёва отличалась некоторой камерностью, замкнутостью. Его любимый кумир А. Тарковский был более открыт, более ярок.
Он любил вещественное. Стихи Лёши отличались не только безукоризненной формой, но и почти полной отстранённостью от мира: Из того, что на роду каракули Предрекали, кое-что сбылось, И особой нет нужды в оракуле — Остальное сбудется авось.
Сводит челюсти от безразличия, Тем не менее ещё пока Отличу личину от обличия, Не сыщу в ничтожестве величия… Впрочем, если соблюдать приличия, Разница не слишком велика. Это красноречивое признание.
Много лет, даже десятилетий своей советской жизни Алексей работал в нелитературной сфере. Он не делал ставку на литературу. Был физиком и работал в закрытом радиоинституте. Институт был абсолютно секретным, возможно, с подпиской сотрудников о неразглашении.
Сегодня, я думаю, что и это наложило отпечаток на характер Алексея. Уже в начале х ХХ века, когда рушились советские структуры, рушилась и советская наука. На работу Лёша почти не ходил, но какое-то время сидел на окладе, сокращённом во много раз.
А вскоре платить перестали. Правда, мы все уже были близки к пенсионным возрастам. Что поделаешь — не только жизнь, но и природа беспощадны. В давние времена Алексей написал две рецензии на мои молодые книги: одна вышла в журнале «Юность», а другая в газете «Литературная Россия».
У самого Алексея при советской власти вышло несколько книг стихотворений. Первая «Зеница ока» в «Советском писателе», которая очень нравилась редактору В. Фогельсону, а вторая «Синица в небе» — в «Современнике».
Ещё одна книга называлась «EX Liвris». Четвёртая и в каком-то смысле итоговая книга Королёва вышла уже в нулевые годы нового века под фирменным знаком журнала «Предлог».
Это была попытка создать журнал новой литературы, которой просто не было. В итоге журнал продержался несколько лет и «благополучно» перестал издаваться. И Лёша, и его коллеги сами потеряли интерес к этому изданию, которое выходило на деньги тайного мецената, который просил только регулярной подготовки очередного номера.
Меня и давних друзей Королёв в журнал не приглашал. Однажды мы с ним разговорились, и он признался, что редколлегия, то есть издатели, решили печатать в журнале только тех, кого не печатали при советской власти. Успешных в своё время литераторов — за редким исключением — в упор видеть не хотели. Вообще это была общая тенденция. В ней было что-то мелкое и подловатое. Кто-то на это обижался. Я не обиделся и высказал Лёше своё мнение: «Знаешь, Алексей, только те, кто был успешен раньше, могут быть успешными и сегодня.
Вот почему твой журнал не может подняться: вы печатаете безнадёжных графоманов из прошлого…» Я никого не хотел обидеть этими словами… Алексей неожиданно со мной согласился. Между прочим, такую линию избрали и другие журналы, и все они в скором времени упали до мизерных тиражей в тысячу или полторы тысячи экземпляров. Падение фантастическое — после стотысячных и даже миллионных цифр тиражей! Но всё же мне довелось напечататься в «Предлоге». Очевидно, понимая мою правоту, вскоре Королёв позвонил мне и предложил дать стихи в очередной номер.
Это был последний номер журнала «Предлог». Мы презентовали журнал в Музее Маяковского на Лубянке и отметили этот номер неумеренным возлиянием. Это был последний всплеск «Предлога». После этого журнал исчез из литературного пространства, а я даже успел получить скромный гонорар, что уже было редкостью. Многие издания давно перестали платить гонорары своим авторам — по разным причинам: кто-то от жадности, а кто-то от бедности существования литературы в капиталистическом мире нового российского времени.
Время от времени мы встречались, но всё реже и реже. Алексей болел и, думаю, стихов уже не писал. Я вспоминаю его старые стихи. Все они прекрасно написаны и, как я уже отметил, очень герметичны. Алексей Королёв в них не скрывал своего отношения к миру.
Да, в дни его ухода 12 ноября го исполнилось полвека нашего знакомства, но последние несколько лет мы ни разу не созвонились. В дни, когда Алексея не стало, умер М. Задорнов, застрелился летний Б. Ноткин — известный телеведущий.
Несколько дней все СМИ были полны разговоров об этих людях. Алексей ушёл из жизни в 70 лет и 7 месяцев. Он был по-своему незаурядным поэтом, но остался абсолютно неизвестным. О смерти истинного, серьёзного, значительного поэта не было сказано ни одного слова.
Так изменилось отношение к поэзии и поэтам, в отличие от мира нашей поэтической молодости. В своё время мы о многом успели поговорить, а теперь вспоминаются стихи Ю. Левитанского: «Жизнь прошла — как не было: не поговорили…» И сегодня я думаю: какая жалость, что мы тоже не успели договорить наш диалог, который длился несколько десятилетий. Сергей Мнацаканян, поэт, эссеист, критик. Не сетовать, а медленно ступать по каменным ступеням полустертым, под сомкнутыми сводами сознанья дыхание едва переводя и чувствуя, что время на исходе, что за полночь давно перевалило и проступили матовые пятна рассвета на поверхности окна, а в комнате еще темнее стало… Но вот сквозняк перевернул страницу упавшей на пол книги об искусстве, и появились контуры предметов — стола и стула около стола.
Помедли, погоди, не расточай очарованье встречи невзначай. Ведь если эта встреча только случай, — от чуда он почти неотличим: слепое сочетание причин, счастливое стечение созвучий. Очарованье встречи невзначай помедли, погоди, не расточай!
С беснующейся памятью моею не оставляй меня наедине, хотя бы только потому, что мне в конце концов удастся сладить с нею.
Суворовский необитаем и Гоголевский нелюдим, а мы идем, куда глядим, в клубах дыхания витаем, смакуем отрочества дым, и путь наш неисповедим. Перемежаются свиданья и расставанья у дверей, и в хороводе фонарей потери самообладанья, — пока не поздно, обогрей озябшие воспоминанья в ночном подъезде мирозданья на твердых ребрах батарей.
Давай с тобой поговорим всерьез. Мучительны души метаморфозы, но ты не плачь, не бойся, вытри слезы. Не надо тратить понапрасну слез. Бог весть куда тебя запропастят немилых память и недобрых милость — и, лишь бы только ты угомонилась, грехи отпустят, радости простят.
Воображала и ворожея, ты ложка меда в бочке бытия! Какие б знаменья ни означали, что чаша нас не минула сия, весомой нет причины для печали, — не надо плакать, милая моя. Чего ждем мы от жизни, скажи? Почему не находим ответов? Отчего мы укрыты во лжи? На прощание ищем приветы.. Почему мы не ходим толпой В те места, где детьми пропадали? Почему я иду за тобой, Даже если меня и не звали? Почему забываем про тех Кто за нас отдавал свои души? Постоянно ищем успех..
Без денег никому ты не нужен Почему забываем рассветы? Где романтика делась, скажи? По последней мы моде одеты, Но опять же укрыты во лжи Почему забываем про детство? То бескрайнее где мы росли.. Мы улыбку сменили кокетством Почему? Почему мы не любим как прежде, Отдавая себя до конца? Почему не живем мы надеждой И не верим в силу Отца?
Наше сердце стало гранитным, Очень страшно от всей этой лжи, Перепутались полем магнитным, Чего ждем мы от жизни, скажи? Дата: Четверг, 06 Июн , Сообщение Высоты духа вековые, Глубины чувства в них. Поэт Неисчерпаем, как Россия, Явившая его на свет. Егорова худ. Гейтман Еще в младенческие лета Любил он песен дивный дар, И не потухнул в шуме света Его души небесный жар. Не изменил он назначенью, Главы пред роком не склонял, И, верный тайному влеченью, Он над судьбой торжествовал.
Под бурями, в глуши изгнанья, Вмещая мир в себе одном, Младое семя дарованья, Как пышный цвет, созрело в нем. Он пел в степях, под игом скуки Влача свой страннический век, - И на пленительные звуки Стекались нимфы чуждых рек. Внимая песнопеньям славным, Пришельца в лавры облекли И в упоенье нарекли Его певцом самодержавным.
Вельтман, Силы не измерить звёздной Во всём, что он поведал нам Стихами, письмами и прозой В дар прибывающим векам. Его, приверженца свободы, Кумира, гордости земли, С почтеньем искренним народы В скульптурный образ возвели. Пути поэта, вдохновенье Сердцам потомков не забыть. Жить будут Пушкина творенья, Великий образ будет жить! Алевтина Зайцева "Тебя ж, как первую любовь, России сердце не забудет! Тютчев худ И. Глазунов Он жив, и весел, и здоров - там, на исходе первой трети, собрат картёжных мастеров, рука - и прядь, слова - и ветер, Собою узнанный пиит, фат, эфиоп, гордец, Алеко - в пролётке утренней летит по девятнадцатому веку - к столешне - как на водопой - страницей в профилях небрежных, чуть потешаясь над толпой своих завистников прилежных.
Лана Яснова Как точен был он в предсказанье! Как зорко видел сквозь века: Не заросла в людском сознанье К нему народная тропа! Его поэзию и прозу Тунгус читает и калмык! Не подчинён метаморфозам Великий Пушкинский язык! Так совершенен - без изъяна! Не достижим его Парнас! Родник прозрачный без обмана, Как воды, те, что пьёт Пегас! Не долог век, но Провиденьем Запечатлён был на всегда!
Кумир живущих! Светлый гений!
Пред истинным ничто года! И внезапно стремление - Тихо свечи зажечь, И сухими поленьями Растопить в доме печь. О бессмертной поэзии, О российской судьбе, Думать дерзко и весело, Как о главном в себе. Цветаева Над площадью чернеет памятник. На площади чернеет снег. О, сколько дней он видел памятных, На постаменте человек.
То дни - великие воистину. И дни бесплодной маяты, Когда, как снег, топтали истину И подло прятались в кусты. Он грустно смотрит. Чуть насмешливо. Вечный Человек. И на плече его заснеженном Лежит, как совесть, белый снег. Иванин худ. Леднев Свеча горела, он писал и на полях рукой небрежной чертил знакомый профиль нежный и чью-то ножку рисовал.
О, вдохновенье! О, полёт! Душа парИт, и вдруг случайно соприкоснётся с звёздной тайной, и лира дивно воспоёт! Свеча горит, горит звезда и одинока, и туманна… Взлёт лебединого пера и он напишет имя — Анна!
Команчук худ. Демаков Я с Пушкиным наедине, И льются сказочные звуки. О, сколько сладости и муки В их необъятной глубине. При свете трепетной свечи Стихи, как будто бы живые, Они, как звезды голубые В бездонной пропасти ночи. И в них неугасимый жар, И страстный трепет, и волненье, Но где же взять мне вдохновенье Сердечный передать пожар? Мне мало ночи, мало дня, Я томик Пушкина читаю, И я духовно прозреваю.
Стихи проходят сквозь меня Кира Зискина худ. Щербаков О, дивный светоч дней моих младых, Твои творения мне памятные с детства.
В бесценных строках, до сих пор живых, В веках останется души твоей наследство. Синичка Прикрепления: Дата: Среда, 21 Авг , Сообщение Нарбут Русский поэт. Родился на хуторе Нарбутовка Глуховского уезда Черниговской губернии в семье мелкого помещика. В гг.
После окончания с золотой медалью Глуховской гимназии с г. В столице братья жили на квартире художника И. Билибина, который оказал на обоих значительное влияние своей увлеченностью поэзией И. Коневского и русской фольклорной демонологией. Первые стихи Владимир опубликовал в конце г. С начала г. Брюсов, М. Волошин, А. Толстой, А. Блок, И. Работа в журнале позволила познакомиться также с кругом будущего Цеха поэтов, в который он вступил с образованием Цеха осенью , став одним из адептов акмеизма, родившегося в недрах Цеха.
Второй сборник поэта «Аллилуйя», набранный церковнославянским шрифтом и состоявший из 12 стихотворений, был признан судом порнографическим, изъят из продажи полицией и подвергнут экзекуции «посредством разрывания на мелкие части». Причиной этому послужило сочетание названия книги с ее откровенно «земным» содержанием художественные образы в поэзии Нарбута Н.
Гумилев назвал «галлюцинирующим реализмом». В октябре г. После амнистии по случаю летия дома Романовых, в марте г. Африканские впечатления поэта воплотились в нескольких опубликованных стихотворениях и рассказах. Нарбут становится издателем и редактором «Нового журнала для всех», в котором публикует стихи членов Цеха поэтов, но финансовые проблемы вскоре вынудили его продать права на журнал и уехать на родину, практически порвав со столичной жизнью хотя уже после отъезда в г.
К г. В ночь на новый г. Был убит родной его брат Сергей, а сам он был тяжело ранен. Из-за начинавшейся гангрены пришлось ампутировать кисть левой руки. По заданию партии в г. Мандельштам, А. Блок, А. Ремизов; был подвергнут критике со стороны местных коммунистов за публикацию стихов имажинистов, затем в г. В октябре этого же года в Ростове-на-Дону был арестован белогвардейской контрразведкой.
Освобожден из тюрьмы конармейцами. Вступил в РКП и был вновь откомандирован на Украину. В г. Познакомился с местными молодыми поэтами - Э.
Багрицким, В. Катаевым и Ю. В Одессе был издан сборник «Плоть» , состоявший из стихотворений, написанных Нарбутом в гг. С г. Был редактором журналов «30 дней», «Всемирный следопыт» и «Вокруг света», основателем и председателем правления издательства «Земля и фабрика». Был обвинен в «сокрытии ряда обстоятельств, связанных с пребыванием в плену у белых в г.
После этого жил литературной поденщиной, но в гг. Нарбута было вычеркнуто на несколько десятилетий. Возвращение состоялось только в г. Катаев вывел образ поэта, дав ему прозвище « Колченогий ». Владимир Иванович, действительно, заметно хромал. Нарбут вообще притягивал к себе всевозможные беды.
В детстве, когда он поливал из лейки цветочную клумбу, отец мальчика Иван Яковлевич совершил с ним очень глупую шутку: тихо подкрался со спины к 2-летнему сынишке и неожиданно громко рявкнул ему в самое ухо. Малыш так испугался, что на всю жизнь стал заикой. Сборник не потонул в литературном потоке, критика встретила его благосклонно.
Брюсов" «В. Нарбут выгодно отличается от многих других начинающих поэтов реализмом своих стихов. У него есть умение и желание смотреть на мир своими глазами, а не через чужую призму». Гумилев: «Неплохое впечатление производит книга Нарбута, она ярка. В ней есть технические приемы, которые завлекают читателя хотя есть и такие, которые расхолаживают , есть меткие характеристики хоть есть и фальшивые , есть интимность иногда и ломание.
Но как не простить срывов при наличности достижений? Роскошно одевался, кутил с размахом и, бывало, колотил зеркала в ресторанах. Иванов вспоминал: «Поэт В. Нарбут ходил бриться к Молле - самому дорогому парикмахеру Петербурга. Эйн, цвей, дрей - лосьону и одеколону, вот и три рубля.
И бреют тоже - ейн, цвей, дрей - чересчур быстро. Рраз - одна щека, рраз - другая. Изрытое оспой лицо Нарбута расплывается еще шире.
Вроде музыки. Красиво и непонятно… Этот Нарбут был странный человек». По сути, Нарбут был единственным, кто после 25 октября требовал поддержки и осуществления декретов советской власти в Глухове. В местной печати развернулась кампания против него.
В новогоднюю ночь семья Нарбута собралась для празднования в усадьбе Хохловка. Неожиданно дом подвергся нападению банды «красных партизан», промышлявших погромами поместий. Отец Владимира Ивановича бежал, жена Нина Ивановна с двухлетним сыном Романом успела спрятаться, участь остальных оказалась плачевна.
Погибли брат поэта Сергей и мн. Владимира ранили, но, посчитав убитым, бросили в хлев вместе с трупами. Нина Ивановна нашла мужа на следующий день и отвезла в больницу. Весной г. Нарбут в рабочем кабинете. Вскоре в «Сирене» были напечатаны стихи А. Блока, Н Гумилева, А. Ахматовой, В. Брюсова, О. Мандельштама, Б. Пастернака, С. Есенина, П. Орешина, «Декларация» имажинистов, проза М.
Горького, Б. Пильняка, Е. Замятина, А. Пришельца, И. Эренбурга, А. Ремизова, В. Шишкова, А. Чапыгина, М.
Пришвина… Московский журнал, И белый мальчик в колыбели Глядел на мать пугливым оком. А звонкий голос веял степью - Но с древней скифскою могилой!.. И к неземному благолепью Душа томительно сходила И глаз огромной черной вишней С багряно-поздней позолотой. Смотрел недвижно, будто Кто-то Уже шептал о жизни лишней И не идут, оцепенев, И словно ждут в выси кого-то В лесу качает птиц напев Зеленоокая Дремота. Оса забилась под траву.
Кукушки зовы все ленивей. И где-то там - в лесу? Звенит протяжное: ау Поломанные крылья, Костлявые скелеты - То ветряки. И пылью Грустит над ними Лето. Убогие ходули Надев, шагают тучи. И клеет желтый улей Зной, точно мед, тягучий. Колокольчик звякнул бойко Под дугой коренника, Миг, и - взмыленная тройка От села уж далека. Ни усадьбы, ни строений - Только: вехи да снега Да от зимней сонной лени Поседелые луга.
Выгибая круто шеи, Пристяжные, как метель, Колкой снежной пылью сея, Рвут дорожную постель. А дорога-то широка, А дорога-то бела. Солнце - слепнущее око - Смотрит, будто из дупла: Облака кругом слепились Над пещеркой голубой.
И назад заторопились Вехи пьяною толпой. Закивали быстро вехи: Выбег ветер - ихний враг. И в беззвучном белом смехе Поле прянуло в овраг. Под горой - опять деревня, С красной крышей домик твой; А за ним и флигель древний Потонул, нырнул в сувой.
Вылезай-ка Поживее из саней! Ну, встречай гостей, хозяйка, Костенеющих - родней! Снова кони, кучер, сани - Оторвались от крыльца. А в передней - плеск лобзаний, Иней нежного лица. Синий купол в бледных звездах, Крест червонной поздней ржи. Летом звонким режут воздух Острокрылые стрижи. А под маковкой за уши Кто-то Темный из села, Точно бронзовые груши, Прицепил колокола.
И висят они, как серьги, И звонят к Христову дню. В меловой живя пещерке, Голубь сыплет воркотню. Вот в ветшающие сени Поднимается старик.
И кряхтят под ним ступени, И стенной добреет Лик. И рукой дрожащей гладит Бронзу сгорбившийся дед: Ох, на плечи в тихом ладе Навалилось много лет!
Стелет рваною овчиной На скамейке свой тулуп, Щурит око на овины И жует трясиной губ. Прилипли хаты к косогору, Как золотые гнезда ос. Благоговейно верят взору Ряды задумчивых берез. Как клочья дыма, встали купы, И зеленеет пена их.
А дали низкие - и скупы, И скрытны от очей чужих. Застенчиво молчит затишье, Как однодневная жена. И скромность смотрит серой мышью Из волокового окна. А под застрехой желто-снежной - Чуть запыленный зонтик ос. И ветер грустью безнадежной От косогора, хат, берез. С каждым днем зори чудесней Сходятся в вешней тиши, И из затворов души Просится песня за песней Только неясных томлений Небо полно, как и ты.
Голые клонит кусты Ветер ревнивый, весенний Выйти бы в талое поле, Долго и странно смотреть И от нахлынувшей боли Вдруг умереть Туман окутал влажным пледом Поля и темный косогор, — И в облаках забытым следом Идет ночной луны дозор. А теплый ветер гонит тучи И, без дождя их пронося, Ломает ими свет текучий, Снопами бледными кося. И лишь на дальнем промежутке Луна подымет свой фонарь И проплывет. И снова жуткий Блеск хрупкий льется, как и встарь.
Хлеба склонились в полудреме, Чернеют густо и молчат. И свет луны сильней в изломе. А ветры туч овчины мчат. Как быстро высыхают крыши. Где буря? Солнце припекло! Градиной вихрь на церкви вышиб - под самым куполом - стекло.
Как будто выхватил проворно остроконечную звезду - метавший ледяные зерна, гудевший в небе на лету. Овсы - лохматы и корявы, а рожью крытые поля: здесь пересечены суставы, коленцы каждого стебля! Я знаю, ты из храма сурово смотришь на Илью: как смел пустить он градом в раму и тронуть скинию твою! Но мне - прости меня, я болен, я богохульствую, я лгу - твоя раздробленная голень на каждом чудится шагу.
О бархатная радуга бровей! Озерные русалочьи глаза! В черемухе пьянеет соловей, И светит полумесяц меж ветвей, Но никому весну не рассказать. Забуду ли прилежный завиток Еще не зацелованных волос, В разрезе платья вянущий цветок И от руки душистый теплый ток, И все, что так мучительно сбылось?.. Какая горечь, жалоба в словах О жизни, безвозвратно прожитой! О прошлое! Я твой целую прах! Баюкай, вечер, и меня в ветвях И соловьиною лелей мечтой.
Даже если цель абсолютно безобидная и оправданная. Видимо, женское сердце предчувствовало большую беду… Но Юрий Дмитриевич все-таки уговорил жену отпустить его, пообещав, что едет в последний раз. А затем предъявили обвинение в том, что он пересек границу без паспорта и распространял на территории страны фальшивые доллары. Состоялся суд. По инкриминируемым деяниям за подделку документов, денег и незаконное пересечение границы пенсионера приговорили к лишению.
Спустя полгода, в октябре, Скрыльникову было предъявлено еще одно обвинение — в шпионаже в пользу России. Вот «дожилась» Россия, а заодно с ней и руководство внешней разведки: посылают «на задания» пенсионеров с больными ногами и плохим зрением! За «шпионаж» ставропольцу дали 32 года тюремного заключения. Если к 63 прибавить 32 получится Согласитесь, по нынешним временам далеко не каждый человек, даже находясь на свободе в кругу своей семьи, доживает до таких лет.
Все, что происходило со Скрыльниковым на территории Грузии — задержание, откровенно сфабрикованные улики, категорический отказ грузинской стороны предоставлять какую-либо консульскую или адвокатскую помощь — могло бы послужить фабулой для комедийного фильма, впрочем, так же, как сюжет с главой государства, жующим в прямом телеэфире свой галстук.
Однако не до смеха сегодня ни самому герою этого, увы, реального сюжета, ни его близким — жене и сыновьям Юрия Скрыльникова, Руслану и Эдуарду. Ведь они даже не представляют, в каких условиях находится их родной человек, который уехал на бывшую родину всего-то на две недели.
В каком он состоянии, во что одевается, чем питается, оказывают ли ему врачебную помощь, не подвергается ли он унижениям, ведь содержится Юрий Дмитриевич в печально известной Глданской тюрьме — кадры. Не знают близкие заключенного и того, есть ли хотя бы какие-нибудь шансы вызволить главу семьи из этого бредового плена. Не верим! Обратимся к деталям. Итак, в мае года семья Скрыльниковых попадает в жутчайшую и абсурдную. При отсутствии дипломатических отношений с Грузией урегулировать возникшую проблему довольно сложно.
Связующим звеном становятся родственники Юрия Скрыльникова, живущие в Грузии, хорошие знакомые, друзья. В конце октября года семейная трагедия Скрыльниковых начинает. Старт дан сообщениями западных информагентств о том, что в Грузии задержали 20 российских шпионов.
Официальный Тбилиси по этому поводу отмалчивается. Игра в молчанку продолжается до пятого ноября — дня российской военной разведки. Именно в этот день в Грузии «презентуют» фильм «Энвер», снятый одной из телекомпаний совместно с грузинскими спецслужбами.
Главный герой документального фильма с большим количеством художественных реконструкций — двойной агент, работающий под псевдонимом Энвери. Он внедрен грузинской стороной в российскую шпионскую сеть несколько лет назад. Итогом деятельности «крота» и стало массовое задержание шпионов в Грузии. Четверо из ти задержанных, «разоблаченных» Энвером, — граждане России. Один из них — ставрополец Юрий Скрыльников. По странному стечению обстоятельств, он — отец Руслана Скрыльникова, которого шесть лет назад также.
На территории «Джорджии» Руслан работал водителем-контрактником. Но его, в отличие от отца, отпустили сразу. Художественные фокусы Вообще, в аресте и суде над Скрыльниковым-старшим оказалось слишком много «художественных реконструкций», впрочем, как и в фильме «Энвер». Реконструкций, прямо скажем, исполненных грузинскими силовиками бездарно. Об этом рассказал «ЭВ» Руслан Скрыльников. Пока российская сторона разводила руками вроде как: «ну, сумасшедший — зачем туда поехал? Руслан не сомневается в том, что отец ни в чем не виновен.
Не признает своей вины и Юрий Дмитриевич. Доказательств и улик, подтверждающих его «шпионство», нет. Помимо тех, естественно, что были в спешке сфабрикованы крайне заинтересованными в поимке «шпиона» спецслужбами.
О каком, к примеру, пересечении границы по поддельным документам может идти речь? Отметим, что об этом свидетельствует и фантазийный шедевр фильм «Энвер». В его кадрах, когда двойной агент повествует, кого удалось вычислить и «закрыть» благодаря его праведным трудам, в числе прочих появляется изображение Юрия Скрыльникова.
Если быть конкретнее, его фотография. Она взята именно из паспорта. Теперь обратимся к обвинению в хранении и распространении фальшивых долларов, которые, как считает Руслан, его отцу попросту подкинули. Деньги эти оказались не фальшивками, качественно изготовленными на спецоборудовании, а нарезанной ксерокопированной бумагой.
Хорош же российский агент , приехавший расплачиваться с «подельниками» бумажками. Хороша же страна, отправляющая разведчика на чужбину с такими «деньгами»… — Когда отца задержали, при себе у него была сумка, — продолжает.
Обыск в доме нашей тети, где он остановился, проводился без него и без хозяйки тетя в это время также находилась у силовиков. Так вот, при задержании сумку отобрали. А после ее принесли с «фальшивками». Спросили: «Ваши»? Еще одно полубезумие. По версии следствия, за то время, пока Юрий Дмитриевич сидел в камере, он успел отправить «предупредительную» смс. Кроме того, на момент задержания он не успел купить грузинскую симкарту… Впрочем, это не помешало грузинским следопытам отправиться дальше: разоблачать шпионскую сеть по этой якобы отправленной Скрыльниковым «эсэмеске».
Они явились к директору школы. Мужчина к тому моменту, по их версии, уже получил от Скрыльникова деньги. И опытные сотрудники спецслужб, по словам очевидцев, нашли их… вы, правда, не поверите где! Разве не фокус? И главное — что же мог «нашпионить» в чужой стране человек, не видящий дальше метра?
Разве что он хотел выведать, какие пенсии получают грузинские пенсионеры. А они в Грузии баснословные — аж целых долларов на человека! Возникает и другой профессиональный вопрос — почему «шпиона» арестовали сразу, по приезде, а не через некоторое время, отследив, как говорится, адреса, пароли, явки?
Ведь это было бы логично. Весть об аресте сына в Грузии сильно подкосила здоровье матери Юрия Дмитриевича. Через несколько месяцев она скончалась. Но во время звонка нам он спросил: «Что с мамой, ее больше нет»? Конечно, мы удивились. Как отец мог узнать о ее смерти? Родственникам из Грузии мы строго-настрого запретили рассказывать ему об этом. Оказалось, Юрию Дмитриевичу в тюрьме приснился нехороший, тяжелый сон.
Когда проснулся — понял, матери больше нет… Итак, что мы имеем сегодня? Наш герой по-прежнему находится в грузинской тюрьме. Его ставропольские родственники по-прежнему не имеют возможности его навестить и что-либо разузнать о его судьбе, поскольку уверены — любого из них там ожидает участь главы семьи.
Надежда у них лишь одна — если закон об амнистии в Грузии будет принят, у Юрия Скрыльникова появляется, наконец, шанс вернуться домой. Жаль, что пока нет другой надежды — что российского гражданина защитит и оградит от бесчинств грузинских силовиков международное право, поборники которого замечают лишь то, что им выгодно замечать.
Обидно и другое — почему бы нашим депутатам не вступиться за всех наших граждан, которые безвинно отбывают срок в грузинской и других тюрьмах, вместо того, чтобы по принципу «сам дурак» лишать российских детей возможности обрести за рубежом семью, которая готова отдать им свои любовь, тепло, заботу? Вот и граница. На которой, как известно, «тучи ходят хмуро»… Да почему бы им здесь и не «ходить хмуро»? Высота в районе Рокского тоннеля — пограничного пункта Нижний Зарамаг — Роки превышает 2,5 тысячи метров над уровнем моря.
На отрогах лежит снег, вниз с гор задувает холодный ветер. Свет в конце тоннеля — А-а-а… так вы в Южной Осетии уже были?!.. Он протягивает мне со специального сканера паспорт. Опять в наши края потянуло? Приехал узнать, как живут люди, что изменилось, что отстроили, — поясняю я, разминая затёкшую после автобуса шею. На пироги особо не налегайте. Счастливого пути!
Следующий, пожалуйста, — обращается молоденький лейтенант к очередному человеку, пересекающему таможенный пост у Рокского автотоннеля. Эта дорога — единственная из тех, что связывает Россию и Южную Осетию. Местные жители до августа года называли Транскавказскую магистраль «Транскам». В войну она получила другое название «Дорога Жизни». Звучит пафосно? Для жителей Южной Осетии, испытавших на себе все ужасы военного времени, — ничуть!
Видано ли это дело: три с половиной часа кряду, задрав голову, смотреть в окно автобуса. Иначе было нельзя. Подумалось, за тысячелетия своего развития человечество научилось заготавливать для себя впрок много нужного и не очень. Продукты питания в виде консервов, информацию — в гигабайтах данных, а вот красоту ни консервировать, ни архивировать пока не додумалось. Может, к лучшему? Потому и смотрел в мутное стекло автобуса до острой рези в глазах.
Старался сохранить «про запас» очарование этих мест. Любопытство — порок? У осетин чувство собственного достоинства и тактичность — в крови. Представители этого народа никогда не станут с любопытством разглядывать приезжего. Есть дети, и они — любопытны. Без навязчивости. Люди старшего поколения, пенсионеры — словоохотливы. Только вот поболтают с вами в рамках того, о чем сами спросите. Это не говорит о «необщительности» местных жителей.
Просто такое горское воспитание. Моей первой собеседницей на пути в Цхинвал оказалась Ирина Тасоева, медсестра горполиклиники. Она возвращалась домой из Владикавказа. Бытует мнение о разнице менталитета южан и северян на всех континентах. Южане, дескать, более темпераменты, северяне — хладнокровны.
Так вот, вопреки общепринятым представлениям, югоосетины, в отличие от своих северных братьев, на мой взгляд, люди более эмоционально сдержанные. Но Ирина Тасоева по поводу визита журналиста в Цхинвал все-таки удивилась: — Что-то поздновато вы к нам в гости, главное событие позади — президента выбрали. О чём писать-то теперь будете?
А люди в конце концов? Говорить с ними будете? Только при «живом» общении материал хороший написать можно, — уверяю скептика. Зато писали о Южной Осетии всякую чушь. Точнее, за ту часть из нас, что любит делать «репортажи» из горячих точек, не поднимая зада от кресла.
Приезжайте ещё. Лучше по осени. Тогда особенно красиво. Что да, то да… Впервые мне довелось побывать в Южной Осетии в сентябре года. Приехал сюда в составе журналистской группы. Что удивило? Руины, оставленные здесь после трёх войн, не смогли обезобразить красоту Цхинвала. Возможно, потому что живой и не искалеченной осталась его душа. Извечное и особенное южное гостеприимство, сердечность и какая-то неуловимая кавказская грусть. День рождения страны Тысячелетиями на эту землю рвались захватчики: османы, персы, орды Чингисхана и хазар… Где они теперь, что осталось от всех этих «величайших» и «сиятельнейших» полководцев, ханов, беков, пашей?
В сквере у Дома правительства ещё валялись целые россыпи автоматных гильз. Посреди некоторых дворов лежали неразорвавшиеся мины и снаряды.
Люди, измученные двадцатилетней блокадой, жили надеждой на новое будущее. Оно виделось определенно счастливым. Таким, где южноосетинские дети будут знать слова «блокада», «артналёт», «геноцид» понаслышке. Из учебников или после посещения музея. Но отчего вдруг рука так и тянется написать это слово в старой орфографии? Вот так: восстанавливают Цхинвал всем «мiром». В современном русском языке слово «мир» представляет собой омонимичную пару и обозначает,.
Что касается ближайших перспектив развития Южной Осетии. Трезвомыслящая часть населения мечтала о политической и маломальской экономической стабильности. Прекрасно помню всё. Центральная площадь Цхинвала заполнилась людьми «под завязку». Толпа ликовала. Воздух был буквально пропитан взаимоисключающими чувствами: скорбью о погибших, памятью о долгом, горьком пути к признанию республики на международном уровне и радостью победы над агрессором. Тогда, четыре года назад, казалось, что всё худшее позади.
Впереди — счастье и процветание республики… Жизнь оказалась намного сложнее…. Дружно — не грузно На рассвете солнечные лучи рисуют неповторимые картины на отрогах цхинвальских гор. В городе — предутренняя тишина. Но где-то в отдалении, на окраине, раздаётся гул тяжёлой строительной техники. А вот и она — уже под окнами моей гостиницы. На машинах — номера Ростовской области,. Именно вот так — по всем правилам русского языка — неизвестный «граффити» выделил обращение запятой.
И это совсем не случайно. В Южной Осетии трепетное отношение к русскому языку. Большинство жителей его считает своим родным, наряду с осетинским. Следует отметить, что все югоосетинские СМИ отличаются хорошим литературным русским языком. В них практически не встретишь жаргона или новомодного сленга, излишнего употребления иностранных слов. Потому первый визит вежливости к коллегам, в редакцию молодёжной газеты «Республика». Кто как ни журналисты в курсе всех новостей?
Да и подсказать интересных собеседников, свежие. Во втором значении, немного устаревшем, «мир» обозначает человеческое общество. В глобальном «капремонте» принимают участие специалисты из разных регионов России. Люди эти, поверьте, съехались сюда отнюдь не за длинным рублём. Скорее, по велению сердца. Делать всем мiром. Иду в центр. Путь мой сопровождает множество надписей на стенах.
Язык до Киева доведет. Он самый привёл правда, с пятой попытки автора к дверям редакции. Несмотря на искреннее желание прохожих помочь мне найти искомые двери, попадал я то в типографию, то в магазин канцтоваров, а то и в министерство сельского хозяйства. Всё, как выяснилось, располагается в одном здании. Полное отсутствие вывесок и табличек можно отнести к местному колориту.
Таковых нет даже на. Да вообще — на большей части госучреждений. Встретил меня журналист Олег Икаев, с которым мы познакомились в м. Он участливо предложил мне свою помощь, презентовал пачку травяного чая и кучу туристических проспектов. Выслушав комплименты о хорошем литературном языке местной прессы, Олег посетовал, что ЮО испытывает острую нехватку в специалистах. И пресса здесь, к сожалению, не относится к числу приятных исключений.
Если вы успели заметить, в республике распространено не двуязычие осетинского и русского, а языковой «микс».
Человек начинает говорить первую часть предложения на осетинском, а заканчивает фразу на русском языке. И наоборот. Cмешение происходит непроизвольно! Они-то и рассказали о двух важных сферах жизни республики — туризме и культуре. Он может часами говорить о перспективах развития отрасли в республике. Всё расписано детально. Вроде есть и «Программа развития туризма в РЮО».
Документ разработан при участии ведущего специалиста Южного научного центра РАН. Владимира Шарафутдинова. Самое главное — есть все условия, над которыми с душой потрудился Творец. Чего не хватает? Вся его деятельность, наработки, планы сведены к нулю, — рассказывает Давид.
Люди, специалисты, инструкторы, желание — есть. Нет денег. Может быть, Леонид Тибилов обратит внимание на эту сферу. Ведь перспективы у неё — огромные. Кстати, Шарафутдинов при разработке программы отметил, что республика в некотором смысле «tabula rasa».
Туризм существовал и активно развивался во времена СССР. Сейчас большинство объектов пришли в упадок. Поэтому начинать возрождение можно с чистого листа, учитывая современные туристические тренды, избегая ошибок других регионов.
Более чем здравая мысль, поддерживаю я собеседника. Вспоминаю при этом «заманчивые» предложения ставропольских туроператоров. Эти кудесники предлагают отдых в ростовских «швейцарских шале», кубанских «шато» и «замках», собранных из бетонных блоков с пластиковыми окнами.
Что тут говорить? Для части чиновников, лишённых вкуса и понятий о новейших направлениях развития туризма, такие проекты видятся верхом изысканности и функциональности. Строить их, и правда, можно быстро, качественно и недорого. Одно «но». Среднестатистического туриста туда на аркане не затянешь. А уж когда речь идёт о состоятельных клиентах, пиши — пропало. Чтобы пожить в швейцарском шале или французском шато, они отправятся в Швейцарию или Францию, никак не на Кубань.
Потому что копия или обезьянничанье всегда хуже оригинала. Сейчас в моде ставка на национальный колорит — избы, юрты, хаты и другие самобытные строения. Так что же мешает сделать в горах ЮО турбазу из дико-. Благо, этого материала хватает с избытком… — Необходимо государственное финансирование отрасли, — уверен Гоглоев.
Указываю собеседнику на проезжающий мимо нас лимузин стоимостью в пару турбаз. Это и налоги, и рабочие места… — Тогда дело за малым — приехать самому и притащить с собой друзей-альпинистов.
Покажешь всё самое интересное? Автокемпинг с горячим душем — этого достаточно. Готовые картины, этюды, наброски, старый, видавший виды диван. Над ним — деревянный эскиз первого герба республики. Его автор — хозяин мастерской. Здесь же элек-. Краски, подрамники. Словом — беспорядок. Предваряя беседу, Тамерлан предложил попробовать сливовицу. Напиток, настоянный на тархуне.
Первый тост — за Россию, дружбу и будущее. Второй… Ну примерно за то же самое. Только — «вид сбоку». Затем — обстоятельный разговор. О наболевшем. Востребованности работников культуры и искусства в сегодняшнем дне Южной Осетии. Когда-то слава Цхинвальского художественного училища гремела на весь Советский Союз.
Мы выезжаем,. Вот, к примеру, у нас есть замечательный художник — Вадим Бежанов. В этом году он отмечает летний юбилей. Его работы можно увидеть в музеях Новосибирска, Тбилиси, Владикавказа, в Москве в Государственном музее народов Востока.
Выставки проходят регулярно. Грех жаловаться, но… Хотелось бы, чтобы о его творчестве узнал весь мир. Да и не только о нём. У нас есть сложившаяся югоосетинская школа живописи и скульптуры — специалисты очень высоко её ценят. Однако мы не имеем возможности для регулярного проведения выставок за пределами республики. В том числе, «донести» произведения югоосетинских творцов хоть до Аляски.
Тогда вперёд, к виртуальной галерее! Тем временем к нам присоединился и Вадим Бежанов, открывший свою мастерскую. Сказать, что я люблю наивное искусство и примитивистов, значит, ничего не сказать.
Но увиденное в крохотной мастерской Вадима Михайловича ошеломляет!!! Говорят, что художника легко обидеть. Наверное, тогда и поблагодарить — легко? Глядя в лучистые глаза Вадима Бежанова, понимаю, мой комплимент, излившийся восторженными «охами» и «ахами», художнику понравился. Основной сюжет его полотен — люди, занятые привычными делами. Пастух загоняет стадо в село, осетинская свадьба — красочная и весёлая.
Заваленная снегом улица, а посредине села — родовая башня аланов, величественная и строгая. На картине «Тяжёлые годы» — ста-. События августа года можно увидеть на полотне «Нападение». Ужас и отчаяние в глазах у людей — стариков, женщин, детей передаётся через присутствие в композиции домашней живности — коровы, петуха, гуся на крыше горящего здания.
Минус на минус даёт плюс Сад, большой стол на террасе и радушная хозяйка с всё понимающим и всё знающим взглядом первой учительницы. На следующий день я побывал у экс-кандидата в президенты республики Аллы Джиоевой. Ныне она — заместитель председателя правительства. Курирует «социалку». Обидно, что среди отдельных российских политических деятелей, как правило, оппозиционного и либерального толка, такие примитивные взгляды на Южную Осетию находят своих сторонников.
Если вы заметили, то по своему «психологическому портрету» Леонид Тибилов не радикал. Он стремится принимать взвешенные решения. Выслушивает оппонентов и находит компромиссы. Лично мне хотелось бы видеть в составе новой команды больше молодёжи. У неё другое видение стремительно меняющегося мира. Наша беседа плавно переходит к проблеме политических реформ.
Необходимости и неизбежности их проведения. В настоящее время парламент республики формируется по партийным спискам. Эта модель, по мнению Аллы. Во время избирательной кампании основным пунктом моей программы были прямые выборы чиновников всех уровней — глав администраций, судей и даже прокуроров.
Этот важнейший тезис получил горячий отклик у избирателей страны. Алла Джиоева.
Избранный президент — Леонид Тибилов, надеюсь, тоже сделает выводы. Не допустит, чтобы в республике случился острый политический кризис, который мы наблюдали этой зимой. Это как в науке: отрицательный результат опыта — тоже результат. Учитывая накопившийся негатив, хочется, чтобы «минус» на «минус» дал «плюс». Насколько объективны были они? Однако были и другие примеры, когда центральные телеканалы России ретушировали проблемы и настоящие причины кризиса.
Грузинские СМИ не могут быть объективны априори. У них «железобетонная» позиция: Рос-. Александровны, нуждается в изменении. Недавно мы ездили в Джаву. Во время встречи с людьми выяснились интересные факты. В одну из местных политических партий людей записывали тайком от них самих. Это ещё один негативный фактор, который привел нас к зимнему политическому кризису.
Муниципальные чиновники начали служить не народу, а вышестоящим властям. По мнению Аллы Джиоевой, в этой актуальной инициативе нет ни грамма популизма. То, что тяжело осуществимо в условиях многомиллионного российского региона, вполне вписывается в условия маленькой страны, с населением 72 тысячи человек. Поэтому пиар-кампании с раскруткой «темных лошадок», когда избиратель узнаёт о кандидате из газет или телевидения, заказных репортажей, — исключены.
Обожгутся раз, два, три… В итоге сделают правильный выбор. Главное же, станут реальными участниками избирательного процесса. Нам необходимо консолидироваться. Забыть дрязги. Настрой Леонида Тибилова пока-. Независимо от того, в чьей команде, санакоевской или кокойтовской, они были раньше.
В приоритете — профессиональные и личные качества человека. Порядочность — в первую очередь. За последние четыре года в республику пришли колоссальные средства финансовой помощи из России. А отдачи… нет. В одном из своих интервью я высказала точку зрения, со всей прямотой… и накопившейся болью. В Грузии американские деньги работают. И определённые результаты — есть. В Южной Осетии российские — нет. Меня тут же обвинили в прогрузинских настроениях.
А мне хотелось бы, так же, как и всем югоосетинам, чтобы российские деньги здесь работали. Чтобы в результате Россия имела в лице Южной Осетии привлекательную внешнеполитическую витрину. И эта витрина была бы красочной! Для этого мы должны слезть с дотационной иглы.
Развивать туризм, сельское хозяйство. Дотации сродни наркотику. Есть часть чиновников и прослойка населения, которая воспринимает их как само собой разумеющееся. Это неправильно. Так не может и не должно продолжаться вечно. Перед ответом — тяжелый вздох… — Если ставить оценки, как в школе, то — «единица». Многие югоосетины задают ещё один вопрос: почему Россия так долго и спокойно смотрела на эти безобразия? Ведь во многих российских регионах есть свои проблемы.
Эти средства могли бы в какой-то степени их решить. Вопрос остаётся открытым. Я надеюсь, что Владимир Путин даст жёсткую оценку по этой ситуации. Как можно относиться к людям, залезшим своими алчными руками в фонд денежных пожертвований от иностранных граждан и граждан России?
Фонд, который был сформирован для поддержки населения Южной Осетии, пострадавшего в ходе грузинской агрессии. Я задавала вопросы людям во время своих поездок по республике. Ничего не знают и о колоссальных средствах — примерно 1,5 миллиарда рублей, собранных на его счёте.
Открытость и прозрачность — две главные составляющие успешной работы нового правительства.
Далее речь зашла о необходимости создания механизма общественного контроля расходования бюджета, развития гражданского общества. Была затронута и тема непрекращающейся «информационной войны». Ставя во главу угла антироссийскую риторику, её успешно ведут интернет-ресурсы Грузии. Не возникает ли у вас чувства, что Россия, спустя четыре года, уступает грузинским оппонентам в этой сфере? Причина тому — разобщённость усилий заинтересованных и ответственных госслужб и ведомств России.
