Как провести день в дивеево
Вот воры хотят подломать лавку одного почитателя отца Серафима, но, взломав запоры, бегут, потому что старец, приняв вид караульщика, начинает мести около лавки и тогда же ночью говорит об этом во сне матери хозяина. Вот одна из обычных встреч. Вначале ощущение ее было так же болезненно, как если бы палец положить в горящую свечу так, чтоб он горел, но никогда не сгорал. Воды Иорданские прикосновением к телу Христову, телу безгрешному, всечистому, бессмертному, пронизанному и сияющему Божеством, телу Богочеловека, очищаются до глубин и вновь делаются первичными, первобытными водами жизни, способными очищать и омывать грех, обновлять человека, возвращать ему нетление, приобщать его Кресту, делать его чадом уже не плоти, а вечной жизни, Царства Божия. Видение настоятелю Глинской пустыни игумену Филарету о вознесении души преподобного Серафима.
Протяженность: 17,5 км. Питание включено. Горный поход в горы Хибины 1ой категории сложности. Подойдет для первого горного похода, но необходим опыт ПВД. Нитка маршрута пройдет через все самые интересные и красочные места в Хибинах. Природные достопримечательности — камни Днепровского ледника, называемые в народе «Серафимовы камни», колодец возле камня «Медведь», по легенде вырытый самим Серафимом Саровским. Пеший маршрут начального уровня проходит через живописные леса Дивеевсого района.
Старт из Дивеево до бывшей деревни Черноозерки названную так в честь озера не имеющего дна. Маршруты Туристические маршруты Дивеевского туристического клуба проходят по всей России, от Урала до Кольского полуострова и Кавказа. Горный поход в Дагестан: Кубачи — Ахар. На маршруте мы останавливаемся в горных селах и […] О маршруте.
Семейный летний лагерь в горах Хибинах «Путешествие к сердцу Куэльпорра». Урал Таганай маршрут 8 марта. Дивеевская тропа. Радиальный туристический маршрут выходного дня в Дивеево. Пеший поход в Ичалковский бор с элементами альпинизма и спелеологии. Перевозский район Нижегородской области. Пеший поход на Дюкинские карьеры с элементами альпинизма.
Владимирская область, Судогодский район. Огромное количество самых разнообразных скалолазных маршрутов и удивительная […] О маршруте. Пеший поход на источник 12 апостолов и поиски камня святой Афанасии. Дивеевский и Вознесенский район. Родник «12 Апостолов», […] О маршруте.
Сплав по реке Керженец на байдарках. Белые пляжи с горячим песком и […] О маршруте. Сплав на байдарках по реке Узоле. Детский туристический лагерь в Дивеево. Мы предлагаем более бюджетную и активную альтернативу летнему отдыху в […] О маршруте. Семейный детский горный лагерь в Хибинах. Ночуем в […] О маршруте. Спортивный поход в горы Хибины на белые ночи. Солнце практически не садится, круглосуточно светло, выглядит это как не кончающийся […] О маршруте.
Майский сплав по реке Шуя от Хаутоварских мостов до Матросов. Здесь хорошо читаются все пороги, есть удобные для стоянок берега, транспортная […] О маршруте. Двухдневный зимний поход в Дивеевский лес. Погулять по зимнему лесу на снегоступах, отдохнуть от суеты и активно провести выходные […] О маршруте. Зимний альпинистский лагерь на Дюкинских карьерах. О маршруте. Обучить основам туризма, привить […] О маршруте. Новогодний горный поход в национальный парк Таганай. Эта площадь представляет собой самый разнообразный рельеф: леса, реки, пастбища, болота, скалы и горы […] О маршруте.
Рождественский поход в Дивеево. Юным туристам и их родителям предстоит пройти с проводниками пеший маршрут через зимний Дивеевский лес, где невероятные чудеса будут […] О маршруте. Пеший трёхдневный поход на «Бездонное озеро». По пути мы посетим заброшенную деревню «Черноозёрки» и изучим местность вокруг неё, а также отыщем тайник Дивеевского турклуба со спрятанными в […] О маршруте.
Восхождение на Эльбрус с севера. Эльбрус — высочайшая вершина России и Европы, расположенная […] О маршруте.
Гора Белуха Алтай — горный поход. Побываем на двух крупных озерах, Кучерлинское и […] О маршруте. Учебно-тренировочный поход юных туристов-спасателей. Все полученные и отработанные за семь дней знания лягут в основу безопасной жизнедеятельности детей и подростков проходящих обучение […] О маршруте. Сплав по реке Сылва на байдарках до Кунгурской ледяной пещеры. Сылва хороша транспортной доступностью, чистой водой и отсутствием каких-либо […] О маршруте. За эти дни мы полностью погрузимся […] О маршруте.
Свято-Троицкий Серафимо-Дивеевский монастырь. Нижегородская обл. Серафима Саровского Святая Канавка Источник преподобного Серафима В монастырь едут паломники со всего мира, чтобы помолиться у дивеевских святынь , поучаствовать в Богослужениях, окунуться в целебные источники , познакомиться с историей Обители. Главные святыни : Мощи преподобного Серафима Саровского находятся в Троицком соборе. Каждый день у раки с мощами прп. Серафима совершается молебен с Акафистом: в 7.
Доступ к мощам Преподобного открыт с 5. Вещи преподобного Серафима Саровского находятся в Троицком соборе в витринах левого нижнего придела. Это нательный железный крест, епитрахиль, кожаные рукавицы, бахилы, мотыжка и др.
Паломники могут поклониться этим святыням с 5. Доступ к мощам преподобных открыт с 8. Мощи блаженных Пелагеи, Параскевы и Марии, преподобноисповедницы Матроны находятся в Казанском соборе. Ради его имени множеством людей, начиная с членов царствующего дома, принесены громадные пожертвования Изображение старца уже давно ставится вместе с иконами, и церковное прославление его с горячим нетерпением ожидалось множеством его почитателей.
Все то, что я переживал с детства, думая об отце Серафиме, все, что узнал о нем в последствии, множество необыкновеннейших рассказов о его делах при жизни, о его загробных явлениях, восторженные отзывы о местах, где он спасался, — все это теперь воскресло в памяти с великою силою, все это обступало и заполонило мой внутренний мир. В ту пору, когда до Арзамаса не было еще железной дороги, проведенной теперь от Нижнего и несколько сокращающей путь на Саров, — в ту пору можно было ехать из Москвы четырьмя путями.
До Рязани по железной дороге, оттуда на пароходе по Оке до пристани Ваташка, а оттуда верст восемьдесят на лошадях до Сарова. Путь этот был удобен только при половодье раннею весной, так как в остальную часть судоходного времени Ока мелководна.
Затем можно было ехать на лошадях в Саров из Мурома, но этот путь продолжителен. Наконец, верст сто с небольшим грунтовой дороги отделяют Саров от двух станций Рязанско-Казанской. Несколько ямщиков обступило меня, узнав, что я еду в Саров, и я за 25 рублей нанял тарантас тройкой. Часть пути, до города Кадома, должны были везти меня почтовые сменные лошади, а от Кадома, где кончался почтовый тракт и шел вплоть до Сарова проселок, должны были везти одни и те же лошади, не сменяясь, и вернуться со мной в Кадом же.
За условленную плату я выговорил ехать в Саров, пробыть там дня два—три, побывать на день в Дивееве и вернуться в Сасово. Время, несмотря на август, было удушливожаркое. Все лето была страшная засуха. Я задолго до поездки ужасался тех облаков пыли, в которых мне придется двигаться, и принял все меры предосторожности, чтоб, сколько возможно, защититься от нее, и первые десятки верст ехал с поднятым верхом.
К величайшему своему удивлению, я заметил, что пыли нет ни малейшей. И все время пути в Саров и обратно на меня не упала ни одна пылинка. В простоте веры мне казалось, что великий старец охраняет всех едущих в пути от всего, что они считают неприятным для себя, — и не с одним мной, а со многими другими было подобное.
Многие замечали, что раз решишься ехать к отцу Серафиму, то все обстоятельства складываются особенно благоприятно. До Кадома мы ехали очень быстро. В Кадоме мне дали в ямщики подростка, который не знал вовсе дороги в Саров. Он бывал верстах в тридцати в большом селе, которое стояло на нашем пути и в котором мы должны были кормить лошадей, но дальнейшая часть пути, именно та, которою мы должны были ехать ночью, была ему совершенно неизвестна.
Не доезжая этого села верст десять, с одной из лошадей сделался припадок. Я мысленно молил старца, чтоб не вышло с ней чего худого, и, слава Богу, она оправилась. Виды по дороге были красивые. Особенно живописен был один пункт, с которого видно было вблизи и в отдалении много церквей. Громадное село, где мы остановились под вечер, расположенное в несколько улиц, носило отпечаток глубокой, настоящей деревни, не тронутой железнодорожной цивилизацией.
Самодельные одежды женщин и мужчин, своеобразно повязанные головы у женщин, у многих молодых женщин за ушами в виде украшения пушинки. В том богатом постоялом дворе, где мы остановились, старый хозяин, высокий, плечистый, с изжелта-седыми кудрями, его сын и внук, ухватистый парень, все в лаптях и в рубахах из грубой домашней ткани, так разительно отличались от типа трактирщиков и дворников центральных губерний.
Уже совсем стемнело темнотой августовской густой ночи, когда мы выезжали из этого села. Мужики растолковывали моему вознице, как ехать, какой руки держаться, где сворачивать.
Объяснения были довольно сбивчивы, так как путь лежал сначала открытым местом, а в этой губернии, к сожалению, большие дороги не обсажены старыми, вековыми деревьями, как, например, в Смоленской губернии. Мы поехали.
Первое время, пока во встречных деревнях народ еще не улегся спать и можно было спрашивать, так ли едем, мы были покойны. Но вот долго не попадается деревень Как знать, не пропустили ли мы нужного поворота и не забираем ли в сторону. Ямщик слезает с козел, становится на колени посреди дороги и, зажигая спичку, смотрит, есть ли по дороге трава. Травы нет, значит, это большая дорога и мы едем правильно.
Не спав до того несколько ночей, проведенных тоже в поездках на лошадях, я начинаю подремывать. Проходит, вероятно, час-полтора. Меня будит рассуждение ямщика. Он боится, что мы сбились.
По счастью, можно различить, что сейчас околица и за ней начинается деревня. Я приказываю ему постучаться в окно какой-нибудь избы. Высовывается взлохмаченная голова крестьянина, и ямщик вступает с ним в объяснения. Но мужик выходит в одной рубашке, босой, без шапки и, примостившись на козлах, командует ямщиком.
Далее путь уж не сбивчивый, только мужик с большим жаром толкует ямщику о большой Саровской мельнице, которая должна к рассвету остаться у нас влево. Мы расстаемся с нашим проводником.
Всходит луна, и ехать при ней удобней. Я приказываю ямщику во всякой встречной деревне стучать в какое-нибудь окно и спрашивать чрез стекло, этот ли путь на Саров. Мною овладевает сладкая дремота. Сквозь нее я испытываю еще усиленное полубессознательное какое-то блаженство оттого, что приближаюсь к Сарову.
Во мне нет уже отдельных представлений о том, что я увижу, но, как волшебная сказка, в утомленном мозгу встает что-то необычайное, громадное, особенное, бесконечное, и я всей душой удивляюсь ему и зову его. В таком настроении я заснул. Меня разбудила предутренняя свежесть. Восток чуть алел.
На небе потухали последние звезды. Мы ехали открытым местом. Вдали протянулась чернота непрерывных лесов. В самой неудобной позе ямщик спал, положив голову на армяк, подостланный рядом с ним на козлах.
Лошади двигались шагом. Взяв вожжи, я поправил до ближайшего села, оставив ямщика спать. В селе уж поднимались хозяйки, кричали петухи, сбиралось стадо, бабы шли с коромыслами за водой. Поеживаясь от холода, я вглядывался вглубь его. Мне казалось, что вот-вот тяжелою поступью пройдет Серафимов медведь. Мелькнет черная фигура кого-нибудь из древних отшельников, Назария 10 или Марка 11 , или в белом балахоне, согбенный, с ношей на плечах, появится сам дивный из дивных, величайший из великих, старец Серафим Но лес был тих, суров и безответен.
Вдруг лесная стена впереди точно раскрывается, и, облитый лучами восходящего солнца, перед нами вдали стоит белоснежно-белый с золотыми главами собор: Саровский Успенский собор.
Что-то чрезвычайно знакомое и дорогое сказалось мне в его очертаниях. Он близко напомнил мне заветную «Великую церковь » Киево-Печерской лавры, по образцу которой он действительно построен И долго стоял пред нами, как корабль, причаливший в безопасную пристань, этот величественный храм.
Вот наконец и Саров, на высокой, кажущейся нам отвесной, горе. Мы медленно взбираемся вверх по вьющейся дороге, останавливаемся у гостиницы. Я еле понимаю, что говорю; чрез пять минут после того, как мне отвели комнату, я уже улегся и как убитый засыпаю. Ни разу не приходя в себя, я просыпаюсь уже после вечерни. Когда-то на этой горе стоял оживленный, воинственный татарский город Сараклыч с грозными бойницами, окруженный валом, защищенный глубокими рвами Он держал в повиновении окрестное население.
Пришло время, и русские прогнали татар, и «царственнейший город» запустел и заселился дикими зверями; пропали всякие следы кипевшей здесь воинственной жизни. И вот чрез века один за другим несколько иноков поселяются на месте «Старого Городища». Они слышат звон невидимых колоколов, от которого вся гора трясется, и верующее сердце их говорит им,.
Но все эти первые иноки, пожив недолго в этой пустыни, покидают ее. Наконец, приходит первоначальник Саровский, Иоанн Ни страшная, временами нападающая. Он начинает копать в горе пещеры, к нему собирается братия и, по освящении церкви, торжественно и согласно обещается хранить нерушимо, пока стоит обитель, устав Строгая жизнь иноков, ряд выдающихся настоятелей привлекают к пустыни и богомольцев, и усердие богатых людей.
Возникают великолепные Саровские храмы. В годины бедствий пустынь щедро благотворит народу. Удобства к «иноческому деланию» привлекают в Саров людей, ищущих подвига, и, наконец, в нее вступает 13 послушник Прохор Мошнин, которому суждено было сиять незаходимым сиянием и светить русскому народу под именем старца Серафима Вот я чрез ворота в очень высокой колокольне прошел к Успенскому собору, спрашивая, где часовня.
Мне показывают прилепленную к соборной стене широкую низкую часовню со стеклянными стенами. Там большой, тяжелый мавзолей. Неужели под ним? В эту минуту нет никого в часовне, ничто не мешает сосредоточенно думать о нем, и невольно, припав к холодным надгробным камням, спрашиваешь его, видит ли он, принимает ли он это посещение. Вот он молится в лесу на камне. Каштановые волосы рассыпались по плечам, на белом балахоне блестит медный крест — никогда не снимавшееся им с груди материнское благословение.
Он поднял руки и голову к небу, взывая гласом мытаря: «Господи, милостив буди мне грешному!
Тысячу ночей провел он в такой молитве, предпринятой им, чтоб победить «врага», восставшего на него «мысленной бранью», с неслыханною силой Как вынес он это моление? Когда его впоследствии спрашивали, была ли ему тогда Божия помощь, он отвечал: «Да, иначе сил человеческих не хватило бы! Внутренно подкреплялся и утешался я этим небесным даром, нисходящим от Отца светов. Когда в сердце есть умиление, то и Бог с нами! Вот старец, сидя на колоде, кормит медведя. Ласково подает он ему кусок своего насущного хлеба, и разумное животное ласково и рачительно, осторожно принимает от него этот кусок И сами собою тут шепчутся читанные мною в одном доме пред изображением этого же подвига старцева милосердия слова веры и любви.
Питай и меня, раба твоего! Вот старец копошится у своего колодца — родника в ближней пустыньке, там, где исцеляющая благодать действует так же дивно, как в евангельской Вифезде, с тою разницею, что в Вифезде лишь раз в году Ангел Господень, сходя в купель, возмущал воду цельбоносною силой, и сила эта действовала лишь на одного того, кто первый спускался в воду по возмущении ее см.
Внутренний вид часовни и лестница к могиле преподобного Серафима. Фото начала XX в. Вот, стоя со сложенными крестом на груди руками, с неизменным распятием, материнским благословением, старец коленопреклоненный стоит бездыханным пред келейной своей иконой Богоматери «Умиление», которую он называл «Всех радостей Радость» Видение настоятелю Глинской пустыни игумену Филарету о вознесении души преподобного Серафима.
Хромолитография начала XX в. Что чувствовала его душа в ту минуту, как неслась, по выражению одного славного подвижника старца Парфения Киевского , «от земного, бедственного, многоплачевного, свирепого, прискорбного и болезненного странничества в небесное, любимое, блаженное, покойное, всевеселящее, немерцающее, бессмертное, нескончаемое, вечное и неизреченное отечество?
Но какое ликование было тогда на небе, можно судить по тому, что, велением Творца, сама природа земная отразила славу того часа. В ночь отшествия отца Серафима «к небесным» в далекой Глинской пустыни благочестивый настоятель Филарет, выходя от заутрени, увидел в небе некое великое торжество, выражавшееся в необычайном свете. Остановился он, задумался и сказал: «Вот как отходят души праведных. Ныне в Сарове душа отца Серафима возносится на небо».
И я стоял, полный всех этих значительных воспоминаний, а предо мной, отделенный глубиною каких-нибудь двух—трех аршин земли, лежал во гробе он, «убогий Серафим». Мне казалось, что-то ласковое, зовущее, обещающее помощь и сострадание стояло в воздухе. Мне казалось, что я услышу из земли те слова, с которыми обращался отец Серафим к своим детям: «Радость моя, сокровище мое!
Мне вспоминался тогда слышанный незадолго до отъезда рассказ одной московской монахини, ездившей в Саров. Всю дорогу она, никогда не расстававшаяся с болезненной старухой теткой, тоже монахиней, была как безумная от страха за нее, моля Бога, чтоб та не умерла во время ее отлучки. С тяжелым сердцем пришла она к могиле старца и, припав к надгробию, излила ему всю душу, умоляя его не дать старушке умереть без нее.
Она хорошо знала, что в часовне она одна. Вдруг она, прижавшая свое лицо к памятнику с наружной стороны, явственно слышит легкие шаги по ту сторону памятника, между памятником и стеною собора.
Она быстро подняла голову. Трепет пронял ее. Сердцем она живее действительности почувствовала присутствие здесь отца Серафима; она была пред ним, как пред живым. И вдруг все ее беспокойство разом исчезло, и она стала уверена, что все дома благополучно. Тихая радость переполняла все ее существо. Действительно, она без всякой более боязни пробыла в Сарове и вернулась домой, где в ее отсутствие все шло хорошо. Стоя у могилы старца, я вспоминал о том, как он был схоронен. Он лег в том самом дубовом гробе, который за много лет до кончины он себе сам приготовил.
Еще за неделю до смерти, в праздник Рождества года, он напоминал, чтоб его положили в этом гробе. На груди у него лежит финифтяная икона преподобного Сергия, которую он накануне смерти передал одному монаху, прося положить ее к нему в гроб.
Эту икону прислал ему наместник Троице-Сергиевой лавры, духовник митрополита Филарета 14 , архимандрит Антоний В руке отца Серафима разрешительная грамота. Когда ее за отпеванием влагали ему в руку, пальцы руки сами собою разжались, чтоб он принял грамоту. Сколько чувств носилось тогда в час отпевания в соборе, переполненном народом до того, что от спертого воздуха тухли свечи пред местными образами! Что переживали современники, хороня то сокровище, которое вскоре снова взойдет над землею, чтоб больше уж никогда не скрываться в нее?..
Сам не свой, с замиранием сердца бреду я к этой келье. Что за зрелище было тут в те дни, когда старец после приобщения возвращался из собора к себе!
Сотни народа теснились вокруг него, чтоб видеть. А он со светлым сияющим лицом, весь ушедший в свое счастье только что совершившегося соединения со Христом, шел в глубоком умилении, никого не видя, ничего не слыша, никого не благословляя.
А народ, не смея нарушить сосредоточенности его, не заговаривал с ним, а рвался лишь взглянуть на это благодатное лицо земного ангела. Но и в обычные дни здесь часто бывал громадный наплыв людей. Между Успенским собором и противоположным одноэтажным корпусом, точно волны, двигались густые массы народа. Из расспроса других узнаю, что в этом самом корпусе живет отец Серафим. Вмешиваюсь в толпу народа из всякого пола, возраста и звания, сквозь них пробираюсь к крыльцу, куда и все также стремились.
С большим трудом втираюсь в самую келью отца Серафима. Я, по примеру других, старалась приблизиться к нему и протянула ему свою руку для принятия благословения, еще не видя его лица. Вот одно из типичных первых посещений старца личностью, совершенно ему незнакомою.
С какими мыслями подходили к нему, с каким страстным и святым любопытством? Ведь на него смотрели, как на последнее прибежище там, где земные силы сделать ничего не могли, от него ждали невозможного. Ехавшие к нему уже были подготовлены к чему-то громадному, необычайному, наслышавшись подобных отзывов, произнесенных с восторгом в голосе, с выражением радости в лице теми, кому выпало на долю счастье видеть это воплощение благодати Но и приготовленные такими отзывами о старце, люди находили большее, чем они ждали.
Всюду, на всяком полшаге, теснятся тут такие захватывающие воспоминания. У этого крылечка старец в мае года совершил одно из великих своих чудес. Муж внезапно заболевшей крестьянки Гурьевой кинулся к отцу Серафиму и приехал в Саров около полуночи. Бог известил старца о беде мужика и, когда Гурьев подходил к заветному крылечку, старец уже дожидался его и ласково сказал: «Что, радость моя, поспешил в такое время к убогому Серафиму?
Упав к ногам старца, Гурьев, твердо веря в дерзновение его пред Богом, умолял его помолиться, чтоб жена его осталась жива. И старец сделал по вере веровавшего. Он закрыл глаза и углубился в безмолвную молитву. Так молился он минут десять, потом открыл глаза, сиявшие небесною радостью, поднял крестьянина, все еще лежавшего у его ног, и сказал: «Ну, радость моя, Господь дарует супружнице твоей жизнь.
Гряди с миром в дом твой». Жена его выздоровела, и облегчение началось с той именно минуты, когда отец Серафим молился.
Вот сени. Сперва келья, где жил отец Павел, сосед старца, не бывший собственно келейником его, но иногда ему кое в чем помогавший, человек простой и хороший, о котором старец Серафим говаривал: «Вот отец Павел спасается незлобием своим: никого не осуждает.
Видит только собственные грехи свои». И вот вторая дверь в келью отца Серафима. Невольно останавливаешься пред входом в это священное место. И как применимы здесь слова, обращенные некогда великим Филаретом к келье преподобного Сергия.
И здесь с каким правом можно воскликнуть: «Отворите мне дверь тесной кельи, чтобы я мог вздохнуть ее воздухом, который трепетал от гласа молитв и воздыханий Серафима, который орошен дождем слез его, в котором впечатлено столько глаголов духовных, пророчественных, чудодейственных. Дайте мне облобызать праг ее сеней, который истерт ногами Праведного и чрез который однажды переступили стопы Царицы Небесной».
Здесь текла эта сокровенная в Боге жизнь, здесь величайшие созерцания духовные посещали человека Божия, здесь высказано столько признаний, пролито и утерто столько слез. Вместо горя, камнем висевшего на сердце, сходила радостная тишина, чудным образом горе рассеивалось и исчезало, как тучи с неба, когда проглянет лучезарное солнце.
Здесь совершалось его ежедневное внешнее мученичество и познавал он величайшее духовное счастье.
Здесь он призывал Бога, спасал шедший к нему мир. Сюда низошла к избраннику Своему для долгой беседы, как с родным и близким человеком, Всесвятая Владычица мира. И хочется воскликнуть, стоя у порога этого святилища: «Братие, ведь все это здесь! Маленькая, аршин шесть квадратных, четырехугольная комната, освещаемая справа одним окном, смотрящим на обрыв Саровской горы и далее на дорогу, пролегшую среди зелени и леса. В углу лежанка из белых кафелей с зелеными узорами.
Стены покрыты большими, в рост, картинами, изображающими старца в разных видах. Особенно жизненной кажется та, где он идет словно вам навстречу в белом балахончике, согбенный, и глаза его смотрят вам прямо в душу. Каразина, прибыв в Саров, пришла в эту келью. Подойдя к изображению старца, она увидела, что лицо оживляется, что глаза движутся и открываются, движутся и брови. Тут икона «Умиления», изображающая Богоматерь без Младенца со склоненным челом и опущенными долу глазами, с руками, сложенными на груди.
Какое выражение лика: внимает ли Богоматерь молящимся, или прислушивается к сокровенному голосу Своего сердца, но вся Она — светоносная красота и тайна. В витрине некоторые вещи старца: железный крест, который он носил под одеждой, Евангелие. Келья эта не была жилищем отца Серафима с первого времени его пребывания в Сарове.
Послушником он жил в другом месте, и там, где стояла его тогдашняя келья и где явилась ему, послушнику Прохору, Пресвятая Богородица, чтобы исцелить его от трехлетнего тяжкого недуга, вскоре после того была воздвигнута больничная церковь во имя преподобных Зосимы и Савватия Соловецких.
Явление Божией Матери преподобному Серафиму бывшему еще послушником во время его болезни. В последней своей келье он проводил в разные эпохи разный образ жизни. Был он тут затворником. Тогда единственно, что держал он в ей келье, была икона с горящей лампадой и обрубок пня вместо стула.
Больничная церковь во имя преподобных Зосимы и Савватия Соловецких, построенная на месте кельи отца Серафима, где он был чудесным образом исцелен Божией Матерью. В келье лежала охапка дров для печи, никогда не топившейся.
Сквозь закрытую дверь было слышно, как он вслух читает Священное Писание и вслух же толкует его себе. Некоторые, подходя к двери, внимали ему. В праздник ему приносили в эту келью Святые Дары, и он приобщался. После пятилетнего затвора он открыл двери кельи, к нему всякий мог войти, а он, продолжая свои занятия, не отвечал на вопросы; еще через пять лет он начал беседовать.
Во время старчества отца Серафима келья имела такой вид. Главным украшением ее была келейная немалых размеров икона Богоматери «Умиление» 16 , которую он называл «Всех радостей Радость», и другие иконы. Некоторые иноки бывали свидетелями того, как по слову старца лампады пред иконами сами собой зажигались.
У передней стены была простая скамья с камнем в изголовье вместо подушки. У двери охапка дров, на которых он иногда, как на ложе менее удобном, чем скамья, ложился для отдыха. Вся келья его была завалена разными предметами в мешках и лежащими просто, которые ему по усердию приносили, и, между прочим, штуками крестьянских холстов. Впереди келья была заставлена большими бутылями и бутылками с елеем и святой водой и с церковным вином в бочонках.
Все это он держал для раздачи богомольцам. Келья была вообще так загромождена, что оставался едва маленький и узкий ход от двери к образам. И в двух медных круглых, вроде подносов с местечками для свеч, подсвечниках горели у него сотни свеч, от которых в тесной келье была постоянно сильная жара.
Замечателен повод, по которому он теплил у себя столько огней — лампад и свеч. Он объяснил это одному из своих посетителей так: «Как вам известно, у меня много особ, усердствующих ко мне и благотворящих сестрам дивеевским. Они приносят мне елей и свечи и просят помолиться за них. Вот когда я читаю правило свое, то поминаю их сначала единожды. А как я не смогу повторять их на каждом месте правила, то и ставлю за них эти свечи в жертву Богу — за каждого по свече; за иных — за несколько человек одну большую.
Это не моя, убогого Серафима, человеческая выдумка или, так, простое мое усердие, ни на чем божественном не основанное. Отец Серафим по этим свечам необыкновенным образом знал, кому грозит опасность греха.
И, если свечка падала, это было для меня знамением, что человек тот пал в смертный грех. Тогда я преклоняю свои колена за него пред благоутробием Божиим». Вы стоите в безмолвной келье, окруженные смотрящими на вас со всех сторон его изображениями. Из окна в келью глядится вольный, просторный, чисто русский вид.
Тихо потрескивают горящие пред иконою свечи, и вам странно-странно тут. Сколько чувств вместилось в тесном пространстве этой кельи, какие изумительные здесь происходили встречи старца со стремившимися к нему издалека людьми. Вот приехала в Саров молодая вдова помещица Анна Петровна Еропкина. До свадьбы было ей видение: какой-то неизвестный ей старец, подойдя к ее постели, произнес за нею: «Напрасно идет она замуж. Много, много два или три месяца проживет ее муж.
Каково же ей будет попасть из сирот во вдовы — ведь это все равно, что из огня да в полымя». В феврале года она обвенчалась со страстно, безумно любимым ею женихом, а в мае схоронила его. И разлука убивала ее, и мысль, что она не предложила ему пред смертью приобщиться, боясь расстроить его, и что он умер без напутствия.
В горе своем она доходила до какого-то исступления, так что родные учредили над нею надзор, чтоб она не наложила на себя рук.
Узнав о существовании отца Серафима и необыкновенной духовной силе этого человека, родные уговорили ее немедля ехать в Саров, хотя путь предстоял пятьсот верст, и на обратной дороге Еропкину должна была застать весенняя распутица. Мы уже приводили описание того, как вошла она к старцу. Когда старец произнес над нею слова: «Приобщается раба Божия Анна благодати Божией», — можно судить о ее удивлении, что этот, не могший ничего знать о ней, человек называет ее по имени.
Что же почувствовала она, когда, подняв на него глаза, узнала в стоявшем пред нею отце Серафиме того таинственного старца ее видения, который за год до того, прежде ее свадьбы, произнес над нею пророчество о ее вдовстве? Но в ту же минуту ее оттеснили от старца, и она очутилась в сенях.
Там, взобравшись на поленья, она поверх народа чрез дверь стала смотреть на старца, в котором все: ангельский вид его, кротость в обращении, показывало явление необыкновенное. Она не спускала глаз с него.
Чрез некоторое время старец стал выпроваживать всех из своей кельи, а Еропкину внезапно взял за руку, ввел к себе и, прежде чем она успела произнести что-нибудь, сказал ей: «Что, сокровище мое, ты ко мне, убогому, приехала?
Знаю, скорбь твоя очень велика. Но Господь поможет перенести ее». Старец советовал ей исповедаться и приобщиться в Сарове, а о судьбе ее мужа, прежде чем она заговорила о том, первый сказал: «Не сокрушайся, радость моя, не думай, что только из-за того одного погибнет душа его, что он пред смертью не был приобщен. Бывает иногда так: здесь, на земле, и приобщается, а у Господа остается неприобщенным.
Другой же хочет приобщиться, но почему-нибудь не исполнится его желание, совершенно от него независимо. Такой невидимым образом сподобляется причастия чрез Ангела Божия».
Старец дал вдове наставление, как молиться за мужа. О пути ее сказал: «Бог даст тебе дорожку: снежок выпадет на пол-аршина 17 , и ты лучше доедешь, чем приехала». И действительно 17 марта выпал густой снег, исправивший дороги. Приехав домой и исполняя все, что советовал ей старец, Еропкина совершенно переродилась. Точно бремя свалилось с нее. На душу сошел покой. Вот к старцу приехала за триста верст в году пензенская дворянка Беляева, изнемогавшая от жизненного горя.
Пошла она к келье старца, но народу было так много, что подойти к нему было впору лишь сильному мужчине. Она стала поодаль; как вдруг старец чрез народ пошел к ней, махая ей рукой и говоря: «Гряди сюда, раба Божия! Какое горе! Гряди за мной! Там он усадил ее на отрубок дерева и стал кормить из деревянной чашки хлебом, размоченным в воде.
Но она не услыхала от старца предвещания перемены в судьбе ее. Он говорил ей лишь о терпении, напоминал о Иове Многострадальном и повторял: «Иовово терпение помни, раба Божия, Иовово терпение — и награду небесную за терпение. Господь дает за это награду большую». И всю жизнь одно горе за другим, не давая ей отдыху, обрушивалось на ее голову. И, задыхаясь от горя, она все терпела: как путеводная звезда светил ей образ старца, пред своим концом учившего ее терпению, и звучали ободрением его слова о небесной награде.
Так была поддержана памятью о старце ее столь много испытанная вера, и, перед смертью посещенная новым тяжким несчастием, она безропотно умерла, не видав в земной жизни и тени счастья. И, умирая, говорила, что теперь отец Серафим исцеляет ее от всех ее страданий.
Вот в году молодой кавалерийский офицер Каратаев, отправляясь в польский поход, заезжает, по желанию своих родителей, к отцу Серафиму. У кельи множество народа, но старец тотчас видит его и манит к себе. С любовью и благоговейным страхом Каратаев, войдя к старцу, падает к ногам его, просит, чтоб он помолился о сохранении в походе его жизни. Старец обнимает его, крестит, потом начинает исповедовать его, говоря ему все его грехи, точно они при нем были совершены.
Говорит, что страх — это искушение диавольское; но что стоит лишь оградить себя верою и крестным знамением — и козни врага исчезнут. Слушая старца, Каратаев как бы забывает о земном существовании. Солдаты, которых он ведет с собою, также получают благословение старца, который предсказывает, что все они уцелеют. Уходя, офицер кладет старцу на свечи три рубля, и тотчас по выходе его искушает мысль: к чему старцу деньги. Искренний, он тотчас возвращается к старцу, чтоб покаяться пред ним в этой мысли.
А старец, предупреждая его, говорит ему притчу: «Во время войны с галлами надлежало одному военачальнику лишиться правой руки. Но эта рука дала какому-то пустыннику три монеты на святой храм, и молитвами Святой Церкви Господь спас ее. Ты это пойми хорошенько и впредь не раскаивайся в добрых делах. Деньги твои пойдут на устроение Дивеевской общины за твое здоровье». Возвращаясь из похода, во время которого, участвуя во многих сражениях, он остался цел, Каратаев заезжает в Саровскую пустынь, но отца Серафима уже нет.
Глубоко скорбит офицер, принимая эту смерть «как наказание за грехи свои». Но, когда он отслужил панихиду на могиле старца, сладостная тишина сходит на его душу. В том же году нападают на него разбойники, но он призывает на помощь отца Серафима и спасается от них. Стоит пред старцем в году молодой офицер и просит его благословения на поступление в монахи.
Прозорливый старец говорит ему: «Ты не ходи в монахи. Тебе надо бы жениться, и невеста твоя здесь. Ступай сейчас же в монастырскую гостиницу. Там найдешь мать и дочь. Вот эта дочь-то и есть твоя невеста. А от меня ты им скажи, чтоб они поскорее ко мне пришли». Слишком верит молодой человек старцу, чтоб возражать ему, и покорно идет в гостиницу, но ни там, ни в монастыре матери с дочерью среди людей его круга не оказывается. В раздумье, выйдя из ограды, он направляется по дороге.
Видит: идет дорожная карета и в ней две дамы; одна из них очень молодая. Офицер повертывает за этой каретой назад к Сарову. Там в гостинице от их людей он узнает, что это мать с дочерью. Предполагая, что о них именно и говорил ему старец, он решается войти к ним, чтоб передать им приказание старца и вместе взглянуть на будущую невесту.
Об указании старца он ничего им не говорит, а только передает им его приглашение. Они изумлены не столько тем, что старец зовет их чрез незнакомого им человека, столько тем, что он знал об их приезде. Но они беспрекословно отправляются в келью отца Серафима в сопровождении своего незнакомца проводника. Приветливо благословляет старец своих гостей, затем берет руки офицера и молодой девушки и, соединяя их, произносит: «Господь вас благословит». А матери говорит: «Это жених твоей дочери».
Глубоко поражены все трое Чуть опомнившись, мать говорит, что ведь они совсем не знают этого человека, что они этого не ожидали. А старец, перебивая ее, решительно утверждает: «Я тебе по Боге говорю, что это жених твоей дочери и Бог благословит их». Они не смеют возражать больше по своей великой вере в отца Серафима. Старец советует им возвратиться с этим офицером в их деревню, где вскоре мать скоропостижно умирает, оставляя дочь вполне обеспеченною на всю жизнь, но одинокою.
И дочь выходит замуж за предуказанного ей старцем человека, ожидая с убеждением, что будет счастлива. Действительно, они пользуются полным благополучием, и, так как их имение недалеко от Сарова, они, пока старец жив, часто ездят к нему, советуясь с ним, как с любящим отцом, о всех даже мелочах своей жизни.
Вот в году приехали в Саров сестры Лодыженские с братом-офицером, уже в чинах, которому дано ответственное поручение сопроводить в Китай духовную миссию. Когда-то, в турецкую кампанию, он был ранен в левую руку, и теперь боль возобновилась. По дороге в Китай он остановился в Нижнем, где в монастыре была у них бабушка игуменией, а сестры, приехавшие для свидания с ним в Нижний из Пензы, стали убеждать его съездить к отцу Серафиму, принять благословение на такой длинный путь.
Лодыженскому не хотелось ехать в Саров. Со снисходительностью мужчины к преувеличению женских россказней он слушал восторженные повествования сестер об отце Серафиме и говорил: «Я верую, что он хорошей жизни.
Но вы не преувеличиваете? Накануне отъезда в Саров между братом и сестрами вышел спор. Они называли многие иконы чудотворными, а брат находил, что это суеверие и что все иконы одинаковы. Когда они приехали в Саров, Лодыженский увидал старца раньше сестер, взойдя в алтарь.
Когда он вернулся в гостиницу, он рассказал им, что отец Серафим сотворил над ним чудо. В тот же день Лодыженский беседовал продолжительно со старцем и сказал потом сестрам: «Теперь я совершенно убежден в святости и прозорливости этого дивного мужа. Все, что вы о нем говорили — истина».
